Линейный корабль "Гражданин"

Длина готовой модели: 59 см
Количество листов: 43
Формат листов: A4

43.79 MB  18

Описание, история

Основным вооружением линкора являются четыре 305мм орудия.

«Цесаревич» c 31.03.1917 «Гражданин»
Линейный корабль «Цесаревич» в Гельсингфорсе, 1914–1917 годы.
Основная информация
Тип	Линейный корабль
Государство флага	, Россия
Верфь	Compagnie des Forges et Chantiers de la M?diterran?e ? la Seine
Строительство начато	8.05.1899
Спущен на воду	10.02.1901
Введён в эксплуатацию	18.08.1903
Выведен из состава флота	1925г.
Современный статус	Разобран на металл
Параметры
Тоннаж	13 105 т
Длина	118,5 м
Ширина	23,2 м
Осадка	7,9 м
Бронирование	ГБП - 145-254мм, ВБП - 125-203мм, 12"АУ - 254мм, 6"АУ - 152мм, БР-254мм, ПТП-43мм, палуба-94мм, крыши АУ и БР-50,8мм. Броня Крупповская.
Технические данные
Силовая установка	Две вертикальные паровые машины тройного расширения, 20 котлов Бельвиля
Винты	2 винта
Мощность	16700 л.с.
Скорость	18,34 уз
Автономность плавания	5500 морских миль
Экипаж	28 офицеров и 750 матросов
Вооружение
Артиллерия	2 спаренные 305мм артустановки, 6 спаренных 152мм артустановок, 8 75мм орудий в казематных артустановках ПМК, 20 47мм палубных артустановок ПМК, 2 63 мм десантные пушки Барановского, 6 37мм палубных артустановок ПМК.
Торпедно-минное вооружение	4 457-мм торпедных аппарата, 20 мин заграждения
Зенитное вооружение	4 76мм МЗА Л-10, 2 37мм МЗА, 8 7,62мм пулеметов "Максим"

Они имеют длину ствола 40 калибров. Орудия располагаются в двух башенных артиллерийских установках в передней и задней части корабля. Артустановки имеют углы обстрела 270° по горизонтали и от -5° до +15° по вертикали. Боевая скорострельность составляла один залп в 90 секунд и немного не дотягивала до мировых стандартов тех лет из за недостаточно оптимизированного процесса заряжания. В боекомплект каждой артустановки входят 124 артвыстрела раздельного заряжания. Из них 36 бронебойных, 36 фугасных стальных, 36 фугасных чугунных, 8 осколочных и 8 сегментных. Благодаря достаточно высокой дульной энергии 305мм орудия - 106,1МДж бронебойный снаряд массой 331,7кг выстреливается с высокой по меркам 1904 года начальной скоростью 792м/с. С дистанции 30 кабельтовых этот снаряд пробивает крупповскую броневую плиту толщиной 201мм. Максимальная дальность стрельбы составляет 14800м (80 кабельтовых)*1. Пушки имеют небольшую массу 43,1т и отличаются высокой жесткостью ствола, что определяет высокую их живучесть. В них было применено более совершенное кольцевое скрепление. При этом они имеют электроприводы вертикального и горизонтального наведения, электромеханическую систему заряжания и подачи артвыстрелов с двухкратным резервированием. Имеются так же вспомогательные ручные приводы. Время перезарядки орудий 50с. Наведение осуществляется с помощью приборов системы ПУАО и оптического прицела имеющего переменную 3х и 4х кратность увеличения. Для очистки воздуха в боевом и подбашенном отделении имеются вентиляционные установки. По уровню механизации 305мм артустановки линкора превосходят артсистемы аналогичного калибра английских и японских кораблей

Для поддержки огня 305мм орудий, а так же борьбы с эсминцами и подводными лодками на линкоре «Цесаревич» имеется двенадцать 152мм пушек системы Канэ с длиной ствола 45 калибров. Пушки имеют массу 12,1т и отличаются хорошими характеристиками для 1904 года. Они располагаются в шести башенных двухорудийных артиллерийских установках – по три с каждого борта. При этом для 1-й, 2-й, 5-й и 6-й артустановки обеспечивается угол горизонтального наведения 135°. Для 3-й и 4-й 152мм артустановки угол горизонтального наведения составляет 180°. Угол вертикального наведения от -6° до +20° для всех 152мм установок. Четыре из шести 152мм артустановок и одна 305мм артустановка находятся на высоте около 10м над водой и могут без помех вести огонь в любую погоду. Расположение артиллерии таково, что позволяет использовать не менее 8-10-ти орудий в любом горизонтальном секторе. Артустановки имеют систему электромеханической подачи артвыстрелов и электроприводы горизонтального и вертикального наведения в 1-й, 2-й, 5-й и 6-й артустановки. 3-я и 4-я артустановка имеют гидравлические приводы вертикального и горизонтального наведения. Для точного наведения в системе горизонтальных приводов имеются специальные редукторы. Имеются так же резервные ручные приводы наведения. Заряжание производится вручную заряжающими. При этом обеспечивается боевая скорострельность 4-5 залпов в минуту. Наведение осуществляется с помощью приборов системы ПУАО и оптического прицела. Максимальная дульная энергия 152мм орудия составляет 13,3МДж. По этому параметру оно превосходит большинство иностранных орудий этого калибра. В боекомплект входят в основном фугасные и бронебойные снаряды. Позже был разработан ныряющий снаряд для борьбы с подводными лодками. Бронебойный снаряд массой 41,5кг имеет заряд ВВ 1,23кг и выстреливается с начальной скоростью 792,5м/с. Максимальная дальность стрельбы составляет 11520м (62 кабельтова). С дистанции 30 кабельтовых бронебойный снаряд пробивает крупповскую броневую плиту толщиной 43мм. Конструкция 152мм артустановок «Цесаревича» относилась к передовой на 1904 год концепции башенных артиллерийских установок и общей концепции многобашенных кораблей. Спроектированные во Франции 152мм артустановки были в то время пожалуй лучшими в мире артсистемами этого калибра. Это уменьшало количество людей в боевом расчете. Облегчало управление артустановкой и повышало точность огня. В то же время отсутствие в 152мм башенных установках системы продувки ствола сжатым воздухом и вентиляционных установок сильно затрудняло длительное ведение огня в высоком темпе. В целом артиллерийские комплексы 305мм и 152мм калибра линкора «Цесаревич» являющиеся его основным средством поражения противника считаются достаточно мощными и способны оперативно и надежно поражать практически все существующие в 1904 году типовые надводные и наземные цели. В то же время баллистические характеристики основных бронебойных снарядов калибра 305мм и их бронепробивающие свойства были оптимизированы для дистанций боя 5-20 кабельтовых. Тогда как типовой дистанцией артиллерийского боя в 1904 году уже было расстояние 30-60 кабельтовых. Всего корабль несет на борту 248 снарядов калибра 305мм.
Для боя на ближних дистанциях, а так же уничтожения потерявшего боеспособность противника линкор «Цесаревич» вооружен четырьмя торпедными аппаратами калибра 381мм. Три неподвижных торпедных аппарата располагаются в носовой части корпуса и один торпедный аппарат в кормовой части. 381мм торпеда обр.1898г при массе 430кг имеет БЧ с зарядом ВВ - 64кг. Торпеда имеет два режима движения. При скорости торпеды 25уз предельная дальность пуска составляет 900м. При скорости торпеды 30уз предельная дальность пуска уменьшается до 600м. 2-3 попадания такой торпедой топит линкор класса «броненосец» времен 1904г. Одно попадание выводит его из строя.
Для защиты от эсминцев и торпедных катеров (по классификации тех лет - миноносок) на корабле имеется двадцать 75мм орудий в казематных артустановках и двадцать палубных 47мм скорострельных артустановок. Эффективная дальность стрельбы их составляет 3000-4000м. Приводы вертикального и горизонтального наведения артустановок ручные. Заряжание так же ручное. Для этой же цели служат шесть 37мм полуавтоматов с ручным управлением.
Для защиты от атак с воздуха, а так же поражения с близких дистанций открыто расположенной живой силы противника на корабле имеется восемь 7,62мм пулеметов «Максим». Прицельная дальность их стрельбы составляет 2000м. Скорострельность – 600 выстрелов в минуту. Управление пулемета ручное. Питание – ленточное.
Корабль может нести на борту до 20 мин заграждения.
Управление огнем централизованное - осуществляется с помощью системы ПУАО из боевой рубки или центрального поста управления. Система ПУАО включает в себя два горизонтально-базовых дальномера с внутренней базой, датчик ветра, прибор разрешения выстрела, шесть прожекторов подсвета по 10кВт и группу электромеханических приборов. Приборы показывают и учитывают собственную скорость и курс, скорость и курс цели, скорость и направление ветра, направление атаки, тип артвыстрела, деривацию и т.д. Управляет огнем старший артиллерийский офицер. От него по приборам данные поступают в артиллерийские батареи. Для связи с батареями так же имеются телефоны и переговорные трубы. Для наведения торпедных аппаратов используются два кольцевых прицела. Главный артиллерийский пост с основными компонентами системы ПУАО расположен в боевой рубке корабля. В ней так же располагается пост управления кораблем. Для наблюдения боевая рубка имеет по периметру визирные щели шириной 380мм. Как показала практика – через такие щели возможно проникновение в боевую рубку осколков снарядов. Все посты так же продублированы и в центральном посту.
Для связи на корабле имеется радиостанция мощностью 1кВт фирмы «Telefunken», которая состоит из радиопередатчика и радиоприемника системы «Slabi-Arko». Радиостанция располагается в радиорубке за боевой рубкой. Дальность устойчивой связи 100 миль.

Описание конструкции

Корпус корабля клепанный, собран по поперечной системе набора. Для сборки корабля была применена оригинальная технология и высококачественная сталь. Корпус имеет двойное дно и разделен на множество отсеков водонепроницаемыми переборками. Высокий бак занимает примерно ? часть длины корпуса.
Далее следует спардек, который прикрывает примерно половину длины корпуса и обеспечивает экипажу и оборудованию хорошую защиту от волн и брызг. Ют корпуса той же ? длины. Для улучшения мореходности и устойчивости корпус имеет сильный завал бортов внутрь. На линкоре используется крупповская броня, обладающая исключительно высокой снарядостойкостью на 1904 год.
Это позволило снизить толщину брони и ее массу, при этом улучшив защищенность. Корабль имеет несколько бронированных палуб суммарной толщиной 94мм. Для улучшения противоторпедной защиты на протяжении 2/3 длины корпуса есть противоторпедная переборка толщиной 43мм. Имеется отдельная система жизнеобеспечения для каждого отсека.
Развитая система пожаротушения и откачки/перекачки воды с несколькими насосами позволяет быстро тушить пожары, откачивать воду,
уменьшать крен контрзатоплением и при необходимости создавать искусственный крен или дифферент. Все это позволило добиться очень высокого уровня живучести и непотопляемости. Главный броневой
пояс закрывает полосу высотой 2м по всей длине корпуса корабля.
В центре его толщина составляет весьма внушительную цифру - 254мм. За счет этого, а так же использования крупповской брони обеспечивается снарядостойкость на очень высоком уровне.
К носу и корме толщина главного броневого пояса постепенно снижается до 140мм*3, что так же намного больше, чем у большинства иностранных линкоров тех времен. Верхний броневой пояс толщиной в центре 203мм высотой 1,67м обеспечивает дополнительную защиту борта. К носу и корме его толщина снижается до 120мм. Барбеты 305мм артустановок имеют толщину 229мм. Башни 305мм артустановок имеют стенки толщиной 254мм. Барбеты и башни 152мм артустановок толщиной 125-127мм. Их крыши – 30мм. Вертикальные поверхности боевой рубки имеют толщину 254мм. Крыши рубки и 305мм артустановок толщиной 63мм.
Водоизмещение линкора составляет 13105т. В целом по уровню защищенности, живучести и непотопляемости линейный корабль «Цесаревич» существенно превосходил современные ему Английские, Японские и Американские линкоры, имея при этом в среднем на 2500-3000т меньшее водоизмещение. В центре корпуса под основной броневой палубой располагается главная энергетическая установка (ГЭУ). ГЭУ включает двадцать водяных котлов системы Бельвия с угольным питанием.
Подача угля в камеры сгорания ручная. Запас угля стандартный - 1250т., предельный – 1398т. За ГЭУ располагаются два паровых трехцилиндровых двигателя тройного расширения суммарной мощностью 16300л.с. Двигатели работают каждый на свой вал и обеспечивают линейному кораблю «Цесаревич» максимальную скорость хода 18,2уз. В системе питания котлов имеются экономайзеры, позволяющие экономить расход угля. При этом максимальная дальность хода – 5500 морских миль при скорости 10уз.
Предельная экономическая скорость движения составляет 12уз. При максимальной скорости хода 18,2уз дальность плаванья составляет около 800миль. По подвижности линкор «Цесаревич» ни в чем не
уступал зарубежным аналогам и даже превосходил многих из них. При этом корабль имеет хорошую мореходность. Помещения для команды находились в носовой части корпуса. Офицерские помещения и кают-компания находятся в кормовой части корпуса. В зависимости от ситуации управление кораблем может осуществляться из ходовой рубки, из боевой рубки и/или из центрального поста Управлять огнем корабля можно из этих отделений.
Все электрооборудование линкора рассчитано на постоянный ток с Uн=105В. Суммарная мощность корабельной электростанции 764кВт. Связь между отсеками осуществляется посредством приборов сигнализации, телефонов и переговорных труб. Торпедные отделения располагаются в носовой и кормовой части корпуса. Рулевое отделение располагается на корме.

Проектирование корабля

К концу 1897 года русскому правительству стало понятно, что в недалёком будущем вполне вероятно военное столкновение с Японией, интенсивно наращивающей свою мощь. Уже первые два японских броненосца — «Фудзи» и «Ясима» — были по боевой мощи примерно эквивалентны русским кораблям типа «Полтава» и превосходили «полукрейсера—полуброненосцы» типа «Пересвет». Поэтому на состоявшемся в начале 1898 года особом совещании была принята кораблестроительная программа «для нужд Дальнего Востока», утверждённая императором Николаем II 23 февраля (здесь и далее даты приводятся по старому стилю) и предусматривавшая в числе прочих мер разработку и строительство нескольких броненосцев с хорошим бронированием, высокой скоростью и вооружением из 305-мм и 152-мм орудий (предварительные рекомендации по созданию таких кораблей были выработаны несколько ранее, на совещании 27 декабря 1897 г., и одобрены Николаем II 30 января 1898 г.). Правда, быстро разработать подходящий проект не представлялось возможным, поэтому Балтийскому заводу наряду с его созданием поручили на пустовавшем после спуска на воду «Пересвета» стапеле построить третий броненосец этого типа, внеся в его проект ряд улучшений; этим кораблём стала «Победа».

Известия о планах России построить большое число крупных кораблей быстро распространились не только внутри страны, но и за её пределами и вызвали понятный интерес иностранных фирм, желающих получить выгодный заказ. Первым, уже в марте, проявил активность американец Чарльз Крамп, которому удалось в обход всех установленных порядков добиться права постройки для России броненосца и крейсера — будущих «Ретвизана» и «Варяга». «Программу для проектирования» или, выражаясь современным языком, техническое задание Крампу передали 24 марта. Эта программа определяла водоизмещение новых кораблей — не более 12 700 английских длинных тонн (на 700 т больше, чем в предварительных рекомендациях декабря 1897 г.), осадку — не более 26 футов (7,925 м) и скорость — не менее 18 уз на 12-часовых испытаниях. Артиллерия должна была состоять из четырёх 305-мм орудий с длиной ствола 40 калибров в двух башнях (возвышение осей орудий носовой башни над ватерлинией не менее 8,23 м), двенадцати 152-мм 45-калиберных орудий Канэ «в отдельных казематиках», двадцати 75-мм, такого же числа 47-мм и шести 37-мм пушек, а также двух десантных 63,5-мм орудий Барановского. Предусматривался броневой пояс на всём протяжении ватерлинии, причём на 2/3 её длины он должен был иметь толщину 229 мм, а в оконечностях вместе с обшивкой корпуса — 63,5 мм.

Через три дня после передачи задания американскому промышленнику четыре своих предварительных проекта представил Балтийский завод. Хотя они в общем соответствовали требованиям, выданным Крампу, их почему-то, похоже, толком не рассматривали. Во всяком случае, 9 июня управляющего заводом К.К. Ратника пригласили на заседание Морского технического комитета (МТК), где поставили перед фактом: комитет отдал предпочтение не отечественным проектам и даже не проекту Крампа, а поступившему 26 мая и одобренному, правда, с изменениями, уже 2 июня (абсолютно немыслимый для МТК срок, ведь обычно рассмотрение любого вопроса затягивалось на месяцы) предложению французского кораблестроителя Амбаля Лаганя, директора фирмы «Форж э Шантье де ля Медитерране» (фр. Compagnie des Forges et Chantiers de la M?diterran?e ? la Seine) из города Ла Сейн поблизости от Тулона. Скорее всего, причина столь спешного одобрения крылась в желании генерал-адмирала великого князя Алексея Александровича строить новый броненосец именно на этой фирме; во всяком случае, 6 июня на журнале МТК № 62 появилась резолюция временно управляющего Морским министерством вице-адмирала Ф.К. Авелана: «Его высочество одобрил этот проект и приказал заказать постройку этого броненосца теперь же обществу „Forges et Chantiers de la M?diterran?e“ в Тулоне и выговорить в контракте доставление детальных чертежей его по корпусу и механизмам для постройки таких же типов в наших Адмиралтействах». Среди изменений в проекте А. Лаганя, которые МТК внёс уже 2 июня, важнейшими являются увеличение метацентрической высоты до 1,29 м и замена гарвеевской брони, ещё употреблявшейся во Франции, на закалённую по способу Круппа.

Контракт был официально заключён 6 июля; в качестве прототипа по корпусу и механизмам был указан французский броненосец «Жорегиберри». А. Лагань запрашивал на постройку 48 месяцев, но вынужден был согласиться на 46 (для сравнения: Крамп обязался построить «Ретвизан» за 30 месяцев). Стоимость постройки составляла 30 280 тыс. франков (11 355 тыс. рублей). Как водится, были оговорены штрафные санкции за превышение осадки, недостижение контрактной скорости, срыв сроков готовности (правда, последние во многом зависели от оперативности согласования различных вопросов с МТК и от сроков поставки вооружения и части оборудования из России, что специально оговаривалось в контракте). Фирма обязалась передачу русской стороне копий окончательных чертежей, чтобы по ним в России могли строить аналогичные корабли; правда, сроки и упорядоченность предоставления этих документов оговорены не были, что стало одной из причин строительства броненосцев типа «Бородино» фактически по собственному проекту, хотя и на основании эскизов «Цесаревича».

Уже на совещании 9 июня начальник Балтийского завода К.К. Ратник обратил внимание на недостаточное число котлов во французском проекте. Более детальный анализ был подготовлен специалистами завода к 30 июня. По ним выходило, что на квадратный фут нагревательной поверхности котлов по проекту А. Лаганя должно приходиться по 13,8 л.с. мощности машин, в то время как у кораблей русских проектов — крейсера «Россия» и броненосца «Князь Потёмкин-Таврический» — она составляла соответственно 9,63 и 10,2 л.с., у английских крейсеров — от 11,3 до 11,8 л.с. на квадратный фут. Обнаружились несоответствия и по различным статьям весовой нагрузки. Так, по мнению К.К. Ратника, водоизмещение броненосца при соблюдении всех проектных требований и норм должно было составить не 12 900 т, как заявлял А. Лагань, а не менее 13 837 т, ну а при приёме в соответствии с отечественной практикой веса корпуса равным 38% от водоизмещения — и вовсе 14 700 т (для сравнения: новые японские броненосцы, заказанные в это время в Англии, должны были иметь водоизмещение 15 000 т, то есть практически столько же, но намного больше, чем ради экономии желали в русском Морском министерстве). МТК, тем не менее, каких-либо мер предпринимать не стал, ведь фирма за исполнение контрактных обязательств несла финансовую ответственность. На совещании 7 июля К.К. Ратник подтвердил свои опасения, однако сказал, что Балтийский завод в принципе готов строить аналогичные корабли по предоставленным французами детальным чертежам. Однако, поскольку их поступление в ближайшем будущем было невозможно (в те годы детальные чертежи разрабатывались по ходу постройки корабля, а не заранее), МТК принял решение «приступить к немедленной разработке подробных и детальных чертежей на Балтийском заводе и в С.-Петербургском порту, придерживаясь идеи эскизного проекта г. Лаганя», одновременно разрешив отечественным проектировщикам увеличить водоизмещение до 12 900 т.

21 декабря 1898 года Николай II утвердил названия ряда кораблей, в том числе и заказанных Лаганю броненосца и крейсера — «Цесаревича» и «Баяна». До строившегося броненосца название «Цесаревич» носил парусно-паровой 135-пушечный линейный корабль, исключённый из списков флота в 1874 году, а ещё ранее — 44-пушечный фрегат.

Строительство

В самом конце 1898 года назначенный наблюдающим за постройкой капитан 1 ранга И.К. Григорович (позднее он стал командиром строившегося корабля) сообщал письмом в Петербург, что за прошедшие почти полгода завод к постройке так и не приступил. Фирма оправдывала это отсутствием заключения МТК на представленные спецификации и чертежи, а также на неполучение, несмотря на предусмотренный контрактом двухмесячный срок, чертежей орудий и станков главного калибра, которые должны были изготавливаться в России. МТК, в свою очередь, оправдывался тем, что получил чертежи от А. Лаганя не через 2—2,5 контрактных месяца, а только 8 октября, а также большой загрузкой по рассмотрению проектов других кораблей (броненосца «Ретвизан» и пяти крейсеров). В конце концов обсуждение присланных документов состоялось, и решение по ним вынесли 12 января 1899 года. На следующий день оно было утверждено управляющим Морским министерством и направлено во Францию. В этот же день произошло окончательное размежевание отечественного проекта кораблей типа «Бородино»: Балтийский завод получил разрешение увеличить водоизмещение ещё на 600 т, и оно составило уже 13 500 т против 12 700 т у французского прототипа, что потребовало увеличения длины корабля и, естественно, делало невозможным постройку новых кораблей по чертежам «француза».

Наблюдение за строительством «Цесаревича» серьёзно осложнялось разбросанностью заказов почти по всей территории Франции. Кроме того, И.К. Григорович своими амбициями серьёзно мешал наблюдающему за постройкой младшему судостроителю К.П. Боклевскому, хотя именно последний был главным ответственным за качество постройки, как это вынужден был напоминать 31 января 1900 года уже назначенному командиром броненосца И.К. Григоровичу помощник начальника Главного морского штаба (ГМШ) контр-адмирал А.А. Вирениус.

К 17 февраля 1899 года завод завершил разработку проекта и заказал первые партии материалов и изделий, после чего счёл возможным начать, наконец, отсчёт контрактного срока постройки броненосца, предполагая, что за 30–40 дней Морское министерство успеет дать необходимые ответы и разъяснения, возникшие у строителей после заседания МТК 12 января. Однако и через 2,5 месяца МТК продолжал хранить молчание, и 13 мая завод вполне обоснованно заявил о своём праве перенести срок начала работ до времени получения ответа. Ответы были получены лишь 26 мая, хотя строительство фактически началось всё же несколько раньше — 6 мая 1899 года, когда на стапель положили первый лист горизонтального киля (естественно, необходимые материалы были к тому времени уже получены, изготовили и вспомогательные приспособления). Официальная же закладка состоялась 26 июня.

Спуск на воду, состоявшийся 10 февраля 1901 года, не был особо торжественным. На броненосце даже не подняли русский флаг, мотивируя это тем, что пока он принадлежит фирме-строителю, а заказчик при серьёзном нарушении условий контракта может и отказаться от его приобретения. Запретили проводить и не принятый в русском флоте обряд крещения корабля. Достройку сильно тормозили постоянно обнаруживавшиеся в отливках машин трещины и прочие дефекты (например, были забракованы семь из восьми крышек цилиндров), из-за чего детали браковались, а также затягивание отправки во Францию пушек, изготавливавшихся в России на перегруженном заказами Обуховском заводе. Была забракована и партия бронеплит, изготовленных французским заводом Крезо, ну а всего из 12 партий корпусной брони было забраковано четыре, а из четырёх партий для башен, изготовленных заводом Сен-Шамон, — две: они не выдержали испытаний стрельбой.

Большую часть декабря 1902 года корабль провёл в доке, где завершались достроечные работы, а также была произведена повторная окраска подводной части корпуса. Ранее ради эксперимента часть днища была покрыта краской «Интернациональ», хотя на большей части применили уже широко применявшийся состав «Дабрис». Теперь же, убедившись, что после годичной достройки на плаву участки, покрытые «Интернационалем», не имеют никаких признаков обрастания или ржавчины (поверхности, покрашенные «Дабрисом», были поражены ржавчиной в виде плотных пузырей), решили в дальнейшем на кораблях отечественного флота использовать новую краску.

Испытания

Заводские ходовые испытания планировалось начать в конце января 1903 года, но они были несколько задержаны гибелью миноносца «Эспинол», который пришлось поднимать. 8 февраля при неполной нагрузке (осадка 7,62 м вместо 7,93 м) скорость довели до 16,3 уз, 22 февраля — до 17,75 уз во время шестичасового пробега. Недостижение скорости объяснили неоптимальными параметрами винтов, а также влиянием скуловых килей. В марте 1903 г. последние было решено укоротить, но работы удалось провести только с 21 мая по 5 июня. От килей, укороченных на 17,2 м, остался только прямолинейный участок в средней части корпуса. Кроме недобора скорости, испытания выявили также нагревание подшипников главных и вспомогательных механизмов и неполадки в системе индикации положения пера руля. Позже выяснилось, что спусковое устройство минных катеров было «очень неудовлетворительным», да и сами катера, заказанные в Англии на заводе Уайта, нуждались в доводке.

Первая партия команды (96 человек) прибыла на броненосец в феврале, офицеры во главе с И.К. Григоровичем перебрались на борт 2 мая, во середине июля во Францию отправили вторую партию команды (337 нижних чинов). Из Петербурга торопили с проведением испытаний: обстановка на Дальнем Востоке всё накалялась, а кораблю ещё предстояло зайти на Балтику для традиционного смотра. Тем не менее, фирма программу испытаний не форсировала. Правда, некоторые работы всё же сократили или отменили. Так, разрешили не испытывать торпедные аппараты стрельбой на скорости выше 12 уз, а установку радиостанции решили отложить.

27 июня состоялись очередные ходовые испытания, на которых удалось достичь скорости 18,34 уз: укорачивание килей и доводка винтов была ненапрасной. Но уже в июле в переднем цилиндре низкого давления левой машины были обнаружены трещины. Для ускорения завершения испытаний из Петербурга в Тулон прибыл контр-адмирал А.А. Вирениус, но существенным образом это помочь не могло. Пришлось отказаться от захода на Балтику: броненосец решили вопреки традициям сразу направить на Тихий океан. Для сокращения же сроков испытаний отказались от полных 12-часовых ходовых испытаний, а исправления обнаружившихся неполадок в системе подачи боеприпасов главного калибра отложили до прибытия в Порт-Артур, задержав выплату фирме последнего платежа в два миллиона франков до тех пор, пока переделанная система подачи не будет доставлена на Дальний Восток. Ускоренно провели испытания водоотливной системы и системы затопления погребов, отложив исправления на будущее.

Приёмный акт был подписан 18 августа 1903 года, через 50 месяцев после подписания контракта, причём в нём констатировалась небоеспособность главного калибра из-за неудачной системы подачи. Её, как и прочие выявившиеся недоделки, предстояло устранять уже фактически своими силами.

Накануне войны

27 августа 1903 года броненосец под флагом контр-адмирала А.А. Вирениуса, погрузив 1200 т угля, покинул Тулон и направился в Неаполь. Во время этого, первого после приёмки корабля перехода сломался чугунный эксцентрик цилиндра среднего давления левой машины. В Неаполе его заменили на запасной, а фирме заказали новый — но опять чугунный. Отремонтировав машину, 3 сентября перешли к острову Порос близ Пирея, где уже ожидал пришедший из Севастополя пароход «Штурман» с боеприпасами. Перегрузка боезапаса заняла неделю, затем ждали из Франции новый эксцентрик. Исполнявший должность начальника ГМШ контр-адмирал З.П. Рожественский оставил по этому поводу язвительную резолюцию: «Тут очевидно надо было не запасной требовать, а переделать все на стальные. С 8 февраля до августа было времени довольно об этом подумать. Плохое утешение, что завод отпустил в запас негодную вещь, которая спецификацией не положена: по спецификации негодных эксцентриков быть не должно, а запасных в таком случае конечно и не нужно». Впрочем, ради справедливости надо заметить, что в отечественном флоте чугун в ответственных деталях продолжали применять и много позже, даже во время Второй мировой войны: переход на сталь постоянно откладывался из-за большей сложности и стоимости изготовления таких деталей.

Дальнейший путь «Цесаревич» должен был проделать совместно с несколькими другими кораблями, в том числе с броненосцем «Ослябя» и крейсером «Баян». Однако «Ослябя» ещё 9 августа сел на мель, и его пришлось поставить в Специи в док на ремонт. Возникали проблемы и с другими кораблями, и в результате было решено отправить на Дальний Восток только «Цесаревича» и «Баяна», при этом А.А. Вирениус должен был остаться на Средиземном море, чтобы собрать застрявшие в разных портах остальные корабли и довести-таки их до Порт-Артура.

24 сентября оба «француза» покинули Порос («Цесаревич» дополнительно погрузил 185 т угля) и утром 27-го пришли в Порт-Саид, где стали готовиться к проходу Суэцким каналом. Пройдя через несколько дней на буксире канал (своим ходом идти запрещалось администрацией), корабли прибыли в Суэц. Там последовало водворение перемещённых для прохода канала тяжестей на штатные места, приём угля («Цесаревич» погрузил 650 т) и переход в Джибути, куда пришли 8 октября, где последовала очередная бункеровка (683 т). 13 октября вышли в море, зашли в Коломбо (опять погрузка — 515 т, которую удалось произвести за 12 часов) и 23 октября продолжили путь. Согласно телеграммам З.П. Рожественского, ночью идти необходимо было без огней, будучи в готовности отразить внезапные минные атаки. Правда, корабли были выкрашены в парадный белый цвет: перекраску в боевой почему-то заранее производить не стали.

На второй день после выхода из Коломбо, около 5 утра 24 октября, снова (уже в третий раз) сломался эксцентрик левой машины. Ремонт занял около суток, и путь продолжили только 25 октября. К 8 утра обороты довели до 48, к вечеру — до 62. Дальнейший путь до Сабанга, куда пришли 28 октября, проделали уменьшенной 10,5-уз скоростью. З.П. Рожественский поставил-таки вопрос об изготовлении стальных эксцентриков, причём за счёт завода-строителя (ведь механизмы ещё были на гарантии, а на борту броненосца находился французский гарантийный механик), однако МТК, поручив 29 октября заказать комплект эксцентриков для левой машины, материал менять не стал.

В Сабанге приняли 1170 т угля и 2 ноября вышли в Сингапур, где простояли 5—7 числа, пополнив только запасы продовольствия. Наконец, выйдя из Сингапура, оставшиеся до Порт-Артура 2630 миль проделали без дополнительных заходов в порты со средней скоростью 9,68 уз («Цесаревич» сжёг 997 т угля, «Баян» — 820 т). 19 ноября с расстояния 60 миль с Порт-Артуром была установлена радиосвязь (радиостанцию таки-успели установить до выхода на Дальний Восток), и через несколько часов «Цесаревич», отсалютовав 13 выстрелами флагу начальника эскадры и семью — крепости, бросил якорь на внешнем рейде главной базы флота. В этот же день приказом наместника Е.И. Алексеева, продублированным по тогдашней традиции начальником эскадры вице-адмиралом О.В. Старком, оба корабля были зачислены в состав эскадры Тихого океана.

20 ноября О.В. Старком посетил «новичков», а на следующий день они вошли во внутреннюю гавань, где разгрузили запасы, перебрали машины и перекрасились в боевую оливковую окраску (корабли, уже находившиеся на Тихом океане, сделали это раньше), причём с существенным перерасходом материалов — олифы, сажи и охры. В отличие от других кораблей эскадры, новоприбывшие «французы», не прошедшие должной подготовки, были оставлены в кампании (эскадра в целом уже находилась в вооружённом резерве).

20 декабря, приняв на борт комиссию во главе с флагманским инженер-механиком А. Лукьяновым, «Цесаревич» вышел на ходовые испытания. Водоизмещение составляло 14 000 т, осадка носом — 8,42 м, кормой — 8,4 м. В полдень ввели в действие все 20 котлов, подняв давление сначала до 16, а затем и до 17 атм. На протяжении получаса, с 13 до 13.30, машины делали 88 и 92 об/мин, а скорость, согласно показаниям лага, составила 17 уз.

29 декабря провели стрельбу по щиту. Из орудий главного калибра было произведено четыре выстрела практическими и столько же боевыми зарядами, из 152-мм — соответственно 7 и 10, из 75-мм — 13 и 46, из 47-мм — 19 и 30. По сути, это были не учения, а повторные испытания артиллерийских установок.

2 января корабль окончил кампанию в был переведён в вооружённый резерв, однако пробыл в нём недолго. 17 января 1904 года ввиду всё более нараставшего напряжения наместник Е.И. Алексеев приказал всей эскадре незамедлительно начать кампанию (его приказ был продублирован начальником эскадры 19 января). Ранним утром 21 января снялись с якорей и ушли в море три крейсера, а в 8 часов с флагманского «Петропавловска» поступил приказ всей эскадре одновременно сниматься с якоря. Уже через 5 мин корабли пришли в движение. На рейде из крупных кораблей остался лишь страдавший неполадками в машинах броненосец «Севастополь». Эскадра отправилась к мысу Шантунг, а достигнув его, повернула на обратный курс. Во время этого выхода отрабатывались различные эволюции, однако скорость держали в районе 10 узлов, а стрельбы не производили: навыки маневрирования были порядком утрачены, и эскадренную подготовку надо было начинать именно с них.

Вернувшись на внешний рейд Порт-Артура, вновь погрузили полные запасы угля. Между тем японцы, получив известие об уходе эскдары в неизвестном направлении, использовали этого как повод и разорвали дипломатические отношения, а их вооружённые силы вечером 23 января получили указ о начале военных действий, хотя формального объявления войны, вопреки европейским правилам, сделано не было. На эскадре, конечно, узнали о разрыве отношений, но корабли, стоявшие на внешнем рейде, так и не были защищены боном (который по-прежнему отсутствовал) или хотя бы противоторпедными сетями (против использования последних возражал начальник эскадры, считавший, что они помешают при появлении противника быстро сняться с якоря). Дозорная служба также была поставлена слабо, хотя О.В. Старк и предлагал Е.И. Алексееву выслать на разведку крейсера к Шантунгу и Чемульпо. Наместник проигнорировал предложение насчёт разведки у Шантунга, а к Чемульпо согласился послать один крейсер вместо двух, но только 28 января. Эскадра оставалась на внешнем рейде.

Русско-японская война

Начало войны

В ночь на 27 января 1904 г. «Цесаревич», как и другие корабли эскадры, стоявшие на внешнем рейде, находился в состоянии «полубоевой готовности». С одной стороны, орудия противоминных калибров были заряжены и у них дежурила прислуга, а накануне трюмный механик П.А. Фёдоров лично обошёл корабль и проверил состояние систем обеспечения непотопляемости. С другой, противоторпедные сети даже на тех кораблях, на которых они были, поставлены не были (начальник эскадры вице-адмирал О.В. Старк запретил такую постановку), броненосец «Пересвет» производил ночную погрузку угля и был, естественно, ярко освещён (отложить погрузку также запретили). В море в качестве дозора были направлены два эсминца, однако действовали они по инструкциям мирного времени и по сути лишь облегчали японцам скрытный подход к эскадре. Обычно высылавшаяся в качестве дозора канонерка на этот раз почему-то отправлена не была.

Детали ночной атаки без объявления войны несколько расходятся даже в вахтенных журналах кораблей. По всей вероятности, первым заметил противника вахтенный начальник «Цесаревича» мичман К.П. Гильдебрант, немедленно объявивший тревогу. Комендоры 47-мм и 75-мм пушек немедленно открыли огонь, были зажжены прожекторы. Это, однако, уже не могло сорвать японскую атаку. Не успел поднявшийся на площадку левого борта командир броненосца капитан 1 ранга И.К. Григорович оценить обстановку, как раздался взрыв между кормовыми 305-мм и 152-мм башнями. Из-за быстро нараставшего крена мичман Ю.Г. Гадд, командовавший батареей 75-мм орудий левого борта, вынужден был приказать убрать орудия и задраить порты: из-за низкого расположения батареи порты при появлении крена довольно быстро входили в воду.

Вице-адмирал О.В. Старк долгое время не верил в нападение и даже пытался остановить стрельбу, подняв на «Петропавловске» луч прожектора вверх (это был установленный сигнал о прекращении огня). И только спустя примерно час после нападения, в 0.55 27 января, он отдал приказ крейсерам «Новик» и «Аскольд» преследовать вражеские миноносцы, но те, естественно, дожидаться погони не стали и благополучно скрылись.

По японским данным, в атаке участвовало 10 миноносцев, выпустивших за промежуток времени от 23.33 до 0.50 16 торпед. Проверить достоверность этих сведений невозможно; возможно, цифры были преуменьшены, чтобы скрыть низкую результативность атаки (в цели попало лишь три торпеды, причём все в самом начале атаки, все дальнейшие попытки торпедировать русские корабли оказывались безрезультатными). Так или иначе, а два самых сильных русских корабля — «Цесаревич» и «Ретвизан», а также крейсер «Паллада» — получили существенные повреждения и на весьма долгий срок вышли из строя.

После взрыва торпеды крен «Цесаревича», несмотря на отданное командиром приказание затопить правые коридоры, быстро нарастал и достиг 18° (впоследствии проведённые расчёты показали, что при увеличении крена ещё на полградуса корабль опрокинулся бы). Быстро подвести пластырь было невозможно: мешал левый гребной вал и его кронштейн, в районе которых и произошёл взрыв. Отсеки же броненосца не имели штатных трубопроводов и клинкетов, и затопление осуществлялось весьма медленно с помощью пожарных шлангов, подключенных к клинкетам в машинных и котельных отделениях. Трюмный механик П.А. Фёдоров, правильно оценив обстановку, приказал затопить не три, как это допускалось штатной системой, а сразу девять отсеков. Он же совместно с трюмным старшиной Петруховым сумели подручными материалами заткнуть перепускную 229-мм трубу, через которую из-за повреждения клинкета вода поступала в трюм подбашенного отделения 152-мм башни. Вскоре после этого на корабле пропал свет: из-за крена вода попала в цилиндры приводов динамомашин. По пути П.А. Фёдоров остановил начатое по приказанию старшего офицера затопление погреба средней 152-мм башни (вероятно, старший офицер опасался пожара и детонации боезапаса, поскольку само по себе это затопление только вредило кораблю). Откачивать воду из полузатопленного отсека пришлось тоже с помощью пожарных шлангов. Крен постепенно начал уменьшаться.

Через неплотно задраенные полупортики противоминной артиллерии частично затопило кают-компанию, однако расположенное ниже румпельное отделение оказалось сухим. А вот рулевое отделение было полностью затоплено. Несший вахту дневальным в машинном отделении машинист Афиноген Жуков по сигналу тревоги успел добежать до своего боевого поста по сигналу отражения минной атаки и задраить дверь отсека, что предотвратило распространение воды в румпельное отделение, но сам его покинуть уже не смог и погиб (его тело смогли с помощью водолаза извлечь только 19 февраля).

Через 40 минут после попадания были подняты пары, и корабль смог дать ход и направиться во внутреннюю гавань для ремонта. Обходить эскадру пришлось со стороны моря, совместно с крейсером «Аскольд» отразив ещё одну атаку миноносцев. Руль не действовал, поэтому управлялись машинами, а вход в гавань прошли с помощью портовых катеров. В проходе сели на мель: корабль принял к тому времени около 2000 т воды, и осадка кормой возросла на 2,3 м. Сняться с мели удалось только частично разгрузив кормовые отсеки, чего добились к часу дня.

Согласно рапорту командира, в результате торпедного попадания были затоплены рулевой отсек, минный с находившимися в нём провизионными помещениями, арсенал, лазарет с окружающими его помещениями и каютами (минной, электрической, водолазов, гальванёров), цейхгауз и кормовой отсек левого борта. Почти все эти помещения входили в состав бортового коридора, затопление которого и вызвало быстрое нарастание крена.

Продольная броневая противоторпедная переборка (впервые в русском флоте применённая именно на «Цесаревиче»), установленная в 3,6 м от борта и выполненная заодно со скруглением бронепалубы, повреждений не получила, но остальные конструкции взрыва не выдержала. Разделявшая арсенал и рулевое отделение поперечная переборка была пробита у борта, а её водонепроницаемая дверь сорвана с задраек. Был разрушен и узел промежуточного соединения борта со скруглением бронепалубы, применённый вместо обычного скоса: его разрушило взрывом, из-за чего вода смогла подняться выше уровня бронепалубы. Центр же взрыва пришёлся между 31 и 37-м кормовыми шпангоутами близ начала дейдвудной трубы напротив помещения арсенала на глубине 2,74 м ниже ватерлинии. 250-мм бронеплита несколько ослабила разрушающее действие взрыва и была вдавлена внутрь на глубину до 305 мм. Борт ниже плиты на протяжении 11 м и по высоте 7,3 м был продавлен внутрь (общая площадь повреждений составила около 50 м?, а стрелка прогиба достигала 1,22 м). Собственно пробоина (длиной 6,1 и высотой 5,3 м) имела площадь 18 м?. Были разрушены восемь шпангоутов.

Сидя на мели, «Ретвизан» успел принять участие, правда, символическое, в последовавшем утром 40-минутном бое с главными силами японского флота. Впрочем, японцы быстро отошли, а сильно ослабленная русская эскадра преследовать его не имела ни возможности, ни желания. Всего при отражении минных атак, а также в утреннем бою с японскими главными силами броненосец израсходовал 17 152-мм, 33 75-мм и 107 47-мм снарядов. Впоследствии три унтер-офицера по настоянию П.А. Фёдорова были награждены Георгиевскими крестами (обычно нижних чинов на кораблях тогда награждали «по жребию», не особо вникая в реальную роль в том или ином событии). По поводу награждения офицеров П.А. Фёдоров 17 марта сделал в своём дневнике запись: «Как по трафарету на всех трёх кораблях: „Цесаревич“, „Ретвизан“, „Палладу“ старшим офицерам — Станислава 2-й степени, старшим механикам — св. Анны 2-й степени, трюмным механикам — Станислава 3-й степени». О том же писал механику его прежний сослуживец и будущий адмирал В.К. Пилкин: «Наверное, и Вам было обидно видеть, насколько произвольно были распределены награды на „Цесаревиче“. Чем при этом руководствовались – совершенно непонятно». Лишь после войны П.А. Фёдорова, чуть ли не по ходатайству всех офицеров, наградили-таки Георгиевским крестом.

Ремонт

Поскольку поставить корабль в док из-за узких входных ворот было невозможно, ремонт пришлось проводить на плаву, соорудив для этого кессон. Пока он не был готов, ремонтные работы проводились во время отливов, когда броненосец садился на грунт и уровень воды в отсеках несколько снижался. В первую очередь требовалось герметизировать бронепалубу, чтобы вода при приливах не затапливала помещения над ней. В конце концов этого, работая в ледяной воде, добились с помощью деревянных клиньев, цемента и свинца. Осушив отсеки, удалось уменьшить осадку на 0,6—0,9 м.

14 февраля тайфуном его сорвало с мели, из-за чего чуть не произошло столкновение с крейсерами «Аскольд» и «Новик» (спасла быстрая реакция вахтенных начальников на последних, вовремя отдавших приказание потравить якорь-цепи). 16 февраля удалось полностью герметизировать и осушить отсек подбашенного отделения, затем с помощью установленного водолазами пластыря частично (на 2,4 м) понизили уровень воды в рулевом отделении. Кессон начали устанавливать 5 марта, но окончательно закрепить его удалось лишь к 16 марта: помимо сложности работы самой по себе её порядком осложняла конфигурация борта корабля в районе кормы.

Поскольку броненосец вышел из строя на долгое время, за счёт его команды частично пополнили некомплект на оставшихся боеспособных кораблях эскадры. Так, младший артиллерийский офицер мичман Б.О. Шишко был переведён на «Петропавловск» и погиб вместе с ним при подрыве на мине 31 марта. Командир «Цесаревича» И.К. Григорович 28 марта по приказу вице-адмирала С.О. Макарова был назначен вместо Н.Р. Греве командиром порта Порт-Артур и произведён в контр-адмиралы (С.О. Макаров хотел видеть на этой должности В.Н. Миклухо-Маклая, командовавшего находившимся на Балтике броненосцем береговой обороны «Адмирал Ушаков», но не получил на это согласия Главного морского штаба). Остававшиеся на «Цесаревиче» офицеры и нижние чины привлекались к тралению японских мин, для чего использовались судовые паровые катера. Эти же катера регулярно выполняли и сторожевые функции на внешнем рейде. Экипаж, пока ещё в сравнительно небольшом числе, привлекался и для сухопутной обороны.

Для удаления рваных краёв пробоин с 26 марта по инициативе представителя Обуховского завода полковника А.П. Меллера, ведавшего в Порт-Артуре ремонтом артиллерии, стали использовать электрический резак. Ровно через месяц, 26 апреля, началась установка новых шпангоутов, изготовленных взамен уничтоженных взрывом, а затем и наружной обшивки. 20 мая последний лист наружной обшивки был установлен, оставалась лишь доделка переборок. Кессон сняли 24 мая. Единственное, что невозможно было исправить полностью, оказалось рулевое управление: из-за долгого пребывания в воде пострадала электроизоляция двигателей и генераторов, поэтому основным приводом руля пришлось сделать гидравлический, а электрический перевести в разряд резервного.

Сражение в Жёлтом море

Близился срок ввода броненосца в строй; между тем, штатного командира на нём не было: после назначения И.К. Григорович командиром порта эти обязанности исполнял старший офицер Д.П. Шумов, не подходивший для официального занятия должности командира корабля по формальным причинам (не выслужил положенный ценз). С.О. Макаров собирался поэтому назначить командиром «Цесаревича» своего флаг-офицера капитана 2 ранга М.П. Васильева, однако наместник адмирал Е.И. Алексеев предпочитал видеть на этой должности капитана 1 ранга А.А. Эбергарда. М.П. Васильев 31 марта погиб вместе с С.О. Макаровым на «Петропавловск», а А.А. Эбергард был 12 апреля императорским указом назначен командиром, но в должность так и не вступил и вместе с наместником 22 апреля покинул Порт-Артур: Е.И. Алексеев считал, что тот более ему необходим в качестве штабного работника в Мукдене. В конце концов должность командира временно поручили капитану 1 ранга Н.М. Иванову.

10 июня эскадра под командованием контр-адмирала В.К. Витгефта, державшего флаг на «Цесаревиче», сделала попытку прорыва во Владивосток. После долгого выхода на внешний рейд и длительного следования за тралящим караваном (во время чего на «Цесаревиче» периодически возникали неполадки с рулём) русские корабли вышли на чистую воду и в 16.40 со скоростью 10 уз легли на курс зюйд-ост 20°. Около 18 ч были замечены главные силы японцев, а также отряды их лёгких сил, после чего русские развернулись и вернулись в Порт-Артур. Формальной причиной этого была крупная недостача на многих кораблях 152-мм и 75-мм орудий: первые наряду с главным калибром считались необходимыми в бою главных сил, вторые — для отражения ночных атак миноносцев. На обратном пути на японской мине подорвался броненосец «Севастополь», что задержало следующую попытку прорыва. А вот атаки японских миноносцев оказались абсолютно безуспешными.

С 25 июля японцы начали обстрел гавани из 120-мм пушек. От их огня всех сильней в то время пострадал «Ретвизан», получивший подводную пробоину, которую к выходу толком заделать так и не успели. В «Цесаревич» попали два снаряда. Один угодил в бронепояс и вреда не причинил, второй же попал в адмиральскую рубку, убил телеграфиста и легко ранил флаг-офицера.

Вторую и, как оказалось, последнюю попытку прорыва эскадра предприняла 28 июля. В её составе на этот раз отсутствовал броненосный крейсер «Баян», подорвавшийся 14 июля на мине и стоявший в доке на ремонте, однако все шесть эскадренных броненосцев были в строю и несли почти полный комплект артиллерии (несколько ранее снятых пушек установить на место не успели или не смогли). Выход на этот раз был назначен на 5 утра, а траление произведено более быстро. Сначала шли на 8 уз, опасаясь за прочность заплатки, установленной на пробоину «Ретвизана», потом увеличили ход до 10 уз, а с появлением противника — до 13 уз.

Первая фаза боя продолжалась с 12 ч до 14 ч 20 мин, начавшись на дистанции около 75 кабельтовых. С расстояния 45 каб открыли огонь и шестидюймовки. «Цесаревич» как флагман был главной целью японцев, однако большинство их залпов ложилось с недолётом. Хотя дистанция временами сокращалась до 36 каб, за эти два с лишним часа он получил лишь несколько не слишком существенных повреждений.

Первым в самом начале боя с большой дистанции попал 305-мм снаряд, пробивший борт и разорвавшийся при ударе о верхнюю палубу у барбета левой кормовой башни 152-мм орудий. Взрывом разрушен адмиральский буфет, осколочные ранения получили три человека, в том числе один в башне. Сама башня не пострадала. В своей книге Р.М. Мельников говорит о двух попаданиях 305-мм снарядов в этот район, однако в приводимом им же перечне повреждений, составленном офицерами «Цесаревича» в Циндао, отмечено только одно такое попадание; правда, там говорится и других попаданиях, не приведённых отдельно, но все они приходились в бронепояс и не вызывали повреждений, почему и были обойдены вниманием.

Другой снаряд, калибром не менее 203 мм, попал в подушку правого станового якоря. Последний был потерян (по счастью, цепь оказалась перебита); осколки, влетевшие в помещение носовых 75-мм пушек, слегка повредили оба орудия. Вскоре в спардек с правого борта в районе 31-го шпангоута попал ещё один фугасный снаряд (152 или 203 мм), не причинивший особых повреждений.

Снаряд, попавший в броню в районе 30—32 шпангоутов, срикошетил вниз, под воду, где и взорвался напротив первого котельного отделения. Конструкции корпуса были деформированы, из-за чего открылась течь. Были затоплены два нижних коридора между 25—31 и 31—37 шпангоутами, а также два верхних между 23–8 и 28–33-м. Всего было принято 153 т воды, крен был не более 3°; его устранили открытием трубопроводов, соединяющих затопленные нижние отсеки с такими же противоположного борта, а также затоплением нижних коридоров в районе машинного отделения.

Осколки от снаряда, разорвавшегося в гинях топенантных стрел, вызвали детонацию четырёх ящиков 47-мм патронов на боевом грот-марсе. Был убит один и тяжело ранено два человека, а марс серьёзно повреждён. Грот-мачта, тем не менее, пострадала несильно.

В конце первой фазы крупный снаряд (254 или 305-мм) попал в крышу кормовой башни главного калибра. Его осколками был убито и ранено по одному человеку у кормового дальномера, ещё один погиб в самой башне: его убило отлетевшей гайкой. Броня крыши в результате взрыва отделилась от вертикальной брони и оказалась несколько загнута кверху. Механизмы башни не пострадали, но были выведены из строя элеваторы подачи 47-мм патронов на кормовой мостик. Любопытно, что кормовая башня в техническом плане больше пострадала при подготовке к бою: при смачивании палубы струя воды попала в амбразуру, из-за чего перегорел предохранитель цепи вертикальной наводки, и некоторое время пришлось использовать ручной привод. Во время боя возникали новые неполадки. Так, некоторое время правым зарядником пришлось работать только вручную, а под занавес первой фазы в контакты рамы замка попало сало смазки снарядов, из-за чего гальваническая цепь стрельбы вышла из строя, и стрелять пришлось, действуя трубками. Командовавший башней мичман А.Н. Сполатбог вёл огонь, корректируя огонь одного орудия по выстрелу другого; ему помогал флагманский минный офицер лейтенант Н.Н. Шрейбер, запрашивавший расстояния по телефону (во второй фазе ему пришлось вступить в командование башней, когда А.Н. Сполатбог, имевший и штурманскую подготовку, вынужден был заменить убитого старшего штурмана). Носовая башня в первой фазе боя имела множество осколочных попаданий, но ни одного прямого, и никаких повреждений не получила. Однако её стрельбу осложняла необходимость время от времени менять прислугу, привлекая людей из расчётов малокалиберных пушек: как выяснилось в ходе боя, вентиляция была совершенно недостаточной.

После того, как эскадры разошлись контркурсами, бой на некоторое время затих. Русская эскадра продолжала уходить на юго-восток, японцы шли следом и, имея превосходство в скорости на 1—2 узла, постепенно нагоняли. В начавшейся после сокращения дистанции второй фазе «Цесаревич» получил большее число попаданий, чем в первой фазе. Так, согласно упомянутому выше перечню повреждений, японцам удалось добиться попадания 305-мм снарядом в носовую башню, однако обошлось без повреждений (Р.М. Мельников говорит от двух 305-мм и нескольких 152-мм снарядах, попавших в башню). Однако из-за не связанной с попаданиями поломки кронштейна направляющего роульса у правого зарядного стола пришлось вести подачу боезапаса только левым столом, что существенно снизило и без того небольшую скорострельность. Продолжались технические проблемы и в кормовой башне. Из-за перегорания реостата вертикального наведения левого орудия пришлось перейти на его ручное наведение, а позже сгорел один из проводников горизонтальной наводки: осуществлять её в дальнейшем пришлось силами матросов. У левого зарядного стола со шкивов соскочил трос, и до исправления этого повреждения подачу пришлось осуществлять через правый стол.

Снаряд не менее 203 мм пробил коечные сетки у левого трапа и осколками поразил корпусные конструкции и паровой катер. Ещё один крупный фугас разбил хлебопекарню. Два снаряда попало в кормовую трубу. Их осколки проникли в котельное отделение, ранили трёх человек и повредили один котёл и один из паропроводов, ведущий к свистку, однако быстро сориентировавшиеся в ситуации кочегарные квартирмейстеры Рожинцов и Лютый перекрыли клапан, и через 8—10 мин давление пара было полностью восстановлено. Осколками этих или других снарядов (бывали случаи разрывов над кораблём снарядов, отрикошетивших от воды) разбило один из двух дальномеров Барра и Струда и повредило напорную пожарную цистерну, вода из которой свободно угляла по палубе. Более того, некоторое время насос в машинном отделении продолжал накачивать в неё воду, пока не был отдан приказ остановить его.

В списке повреждений были отмечены также попадания снарядов среднего калибра (120 или 152 мм) в палубу в носу и в один из иллюминаторов перед левой носовой башней среднего калибра, а также разрушение радиорубки 305-мм снарядом и попадание в рубку вахтенного начальника на кормовом мостике. Р.М. Мельников говорит ещё о 305-мм снаряде, попавшем в стык бронеплит пояса и вдавившем их внутрь, из-за чего затопило отсеки двойного дна, откуда вода начала проникать в правый погреб 152-мм снарядов; в списке повреждений этот снаряд явным образом не упоминается, хотя наличие попаданий в пояс, помимо единственного отдельно описанного (в первой фазе боя) там подтверждается.

Фатальными для всей русской эскадры (и для войны в целом) стали два 305-мм снаряда, попавших с короткими промежутками времени около 18 часов. Первый из них почти разрушил основание фок-мачты, повредил мостик и убил сидевшего в кресле на открытом мостике контр-адмирала В.К. Витгефта (после боя от него нашли одну лишь ногу) и стоявших здесь же флагманского штурмана лейтенанта Н.Н. Азарьева и младшего флаг-офицера мичмана Эллиса, а также трёх нижних чинов. Были ранены начальник штаба контр-адмирал Н.А. Матусевич (в сознание он пришёл только к ночи), старший флаг-офицер лейтенант М.А. Кедров и младший флаг-офицер мичман В.В. Кувшинников. Командир корабля капитан 1 ранга Н.М. Иванов был сбит с ног, но остался цел. Перейдя в боевую рубку, он не стал поднимать сигнал о гибели адмирала, чтобы предотвратить «сущий хаос», каковой имел место на эскадре при гибели адмирала С.О. Макарова; вместо этого он начал поворот, чтобы сблизиться с японцами и увеличить эффективность русской артиллерии (наши комендоры не тренировались в ведении огня на больших расстояниях). В этот момент попал второй снаряд, смертельно ранивший старшего штурманского офицера лейтенанта С.В. Драгичевича-Никшича и причинивший раны всем остальным находящимся в рубке, за исключением лишь старшего минного офицера лейтенанта В.К. Пилкина, который попытался восстановить управление кораблём. Однако и рулевой привод, и проводка машинного телеграфа оказались выведены из строя, а попытки связаться с центральным постом также не увенчались успехом. Были перебиты все переговорные трубы, а телефонная связь действовала лишь с одним из машинных отделений.

Неуправляемый броненосец прорезал колонную русских кораблей, едва не попав под таранный удар шедшего четвёртым «Пересвета». Прочие корабли сначала пытались двигаться за флагманом, но, поняв, что он неуправляем, потеряли строй. Быстро поняли это и японцы, и вскоре бой прекратился. Попытавшийся таранить неприятеля «Ретвизан» под градом вражеских снарядов вынужден был отойти. Тем временем на «Цесаревиче» застопорили ход, спустили контр-адмиральский флаг и подняли сигнал «Адмирал передаёт командование». Младший флагман контр-адмирал князь П.П. Ухтомский, находящийся на «Пересвете», реально возглавить эскадру не смог (в какой-то мере это было вызвано тем, что броненосец потерял в бою обе стеньги, а сигнальные флаги, вывешивавшиеся на ограждении мостика, с других кораблей не замечали). В итоге эскадра вернулась в Порт-Артур, отразив после захода солнца атаки миноносцев.

Уже после того, как «Цесаревич» потерял управление, ему в верхнюю палубу юта попали два снаряда (152-мм и неустановленного калибра). Они пробили палубу, убили одного и ранили двух человек и повредили одно из 75-мм орудий, стоявших в кают-компании.

Сам «Цесаревич» за время боя выпустил 104 305-мм и 509 152-мм снарядов.

После боя

«Цесаревич» не мог сразу последовать за остальными броненосцами эскадры: рулевое управление не действовала, связь с машинами тоже была частично потеряна. Принявший командование старший офицер капитан 2 ранга Д.П. Шумов отправил рулевого Лаврова в центральный пост пытаться исправить погнувшийся соединительный шток, а мичмана Д.И. Дарагана — на ют, чтобы обеспечить управление рулём с помощью румпель-талей, заведя их на кормовой шпиль (такой способ отрабатывался на учениях и был предназначен для случая, когда выйдут из строя два штатных рулевых привода — электрический и гидравлический). Только через 20—25 мин управление было частично восстановлено, однако направить корабль нужным курсом оказалось проблематично: его природная рыскливость усиливалась дифферентом на нос, ну а импровизированный рулевой привод действовал медленно. «Цесаревич» занял место в хвосте возвращавшейся в Порт-Артур эскадры, однако ночью, во время атак вражеских миноносцев, потерял её и отстал.

Посовещавшись с офицерами, Д.П. Шумов принял решение пытаться прорываться во Владивосток. Угля, несмотря на пробоину в одной из труб, должно было хватить, повреждения не повлияли существенно на боеспособность: все орудия главного и среднего калибра, а также большая часть противоминных пушек остались целы, машины работали исправно, в кормовой кочегарке был повреждён один котёл, но и он ремонтировался своими силами; имевшиеся пробоины были неопасны, и самым существенным повреждением оказался вывод из строя средств коммуникации и управления в боевой рубке. Часть неполадок удалось исправить ещё в море. Корабль повернул на юг, надеясь затеряться в море.

Ночью пришли в себя сначала капитан 1 ранга Н.М. Иванов, а затем и контр-адмирал Н.А. Матусевич. Они решили сначала зайти для ремонта и пополнения запасов в германский порт Циндао. Переубедить их Д.П. Шумов не смог, и 29 июля броненосец пришёл в порт. Первоначально немецкие власти дали шесть дней на приведение его в порядок для выхода в море, однако 2 августа неожиданно потребовали немедленно интернироваться, что по приказанию находившегося в немецком госпитале Н.А. Матусевич и было сделано.

После интернирования и сдачи германским властям замков от орудий и частей от машин, что исключало самовольный выход корабля в море, был начат его основательный, но уже неторопливый ремонт. Кроме того, офицеры по собственной инициативе занялись обобщением накопленного к этому времени боевого опыта, чтобы сообщить о нём готовящейся к выходу на Дальний Восток Второй Тихоокеанской эскадре. Первые выводы и рекомендации содержались уже в отправленной 10 августа на имя наместника Е.И. Алексеева контр-адмиралом Н.А. Матусевичем телеграмме, ну а подробный анализ был закончен к концу сентября (формально он был ответом на поступившее незадолго до этого предписание командующего флотом в Тихом океане Н.И. Скрыдлова описать действия эскадры и сделать выводы в материальном и организационном отношениях). Этот документ содержал множество полезных сведений и рекомендаций, основывавшихся на опыте боёв и наблюдении за действиями противника, однако своевременно учтены они были лишь в малой мере.

Между двумя войнами

После подписания (23 августа) и ратификации (19 сентября) Портсмутского мирного договора, положившего конец русско-японской войне, интернированные корабли стали готовиться к переходу на родину. Большая часть крупных боевых кораблей, включая и «Цесаревич», должна была идти на Балтику. Из-за полыхавшей в стране первой русской революции, эхо которой докатилось и до дальневосточных окраин, во Владивосток решили не заходить, а прямо из Циндао идти на запад. Командиром отряда идущих на Балтику кораблей был назначен контр-адмирал О.А. Энквист, определивший местом сбора Сайгон, куда «Цесаревич» под командованием капитана 1 ранга В.А. Алексеева (назначенного, вероятно, только на этот переход) прибыл 7 ноября. Однако по ряду причин совместного похода не получилось, и броненосец отправили в одиночку. Выйдя 10 ноября из Сайгона, он 2 февраля 1906 года прибыл в Либаву. По пути едва не случился мятеж, который планировался на время перехода из Коломбо в Джибути. Однако 28 зачинщиков вовремя изолировали и отправили в Россию на пароходе «Курония».

На Балтике «Цесаревич» стал флагманским кораблём «Гардемаринского отряда» — так полуофициально именовалось соединение, предназначенное для прохождения гардемаринами морской практики перед их производством в офицеры. Командиром броненосца был назначен бывший командир вспомогательного крейсера «Кубань» капитан 2 ранга Н.С. Маньковский. Сменились и другие офицеры: в основном ими стали отличившиеся участники прошедшей войны. Например, на должность старшего офицера назначили капитана 2 ранга барона В.Е. Гревеница, бывшего старшего артиллерийского офицера крейсера «Россия», ещё до войны ратовавшего за увеличение практикуемого расстояния стрельбы до 60 каб. Из прежнего состава остался лишь старший судовой механик П.А. Фёдоров.

По результатам осмотра артиллерии корабля 25 февраля, 7 и 10 марта был сделан вывод, что пушки главного калибра пригодны для дальнейшего использования: кормовые орудия были полностью целыми, а выбоины глубиной до 8 мм, обнаруженные на носовых, были признаны неопасными. Каналы стволов никаких повреждений не имели, а сами пушки сделали не более 50 выстрелов каждая. Пять пушек среднего калибра имели наружные выбоины глубиной 4,6—6,3 мм, однако от их замены пока отказались из-за недостатка средств, было лишь рекомендовано сменить переднюю оболочку на одном из них. Кроме того, замене подлежали все подъёмные механизмы: война выявила их слабость. Все 16 имевшихся на корабле 75-мм орудий (четыре пушки остались в Порт-Артуре) тоже признали годными к дальнейшей службе — они сделали не более 60 выстрелов на ствол; потребовалось лишь исправить станки. Аналогичная картина наблюдалась и с 47-мм скорострелками (не более 90 выстрелов на ствол), хотя две из них всё же отправили на ремонт на Обуховский завод. В нормальном состоянии оказались и механизмы корабля.

8 июня под брейд-вымпелом командующего «отрядом корабельных гардемарин» капитана 1 ранга И.Ф. Бострема «Цесаревич» и ещё несколько кораблей вышли из Либавы и 11 июня пришли в Кронштадт. Здесь были завершены последние ремонтые работы и переоборудование для размещения выпускников Морского корпуса и Морского инженерного училища, которым предстояло проходить на «Цесаревиче» практику перед производством в офицеры.

Выход в плавание, однако, пришлось отложить из-за вновь вспыхнувших вооружённых мятежей: 17-20 июля взбунтовались Свеаборг, Кронштадт и стоявший недалеко от Риги крейсер «Память Азова». В числе убитых мятежниками оказались и многие участники русско-японской войны, включая бывшего старшего офицера «Цесаревича» капитана 2 ранга Д.П. Шумова. Кораблям отряда, за исключением недостаточно благонадёжной «Славы», пришлось участвовать в подавлении выступлений. 19 июля «Цесаревич» и «Богатырь» обстреливали укрепления Свеаборгской крепости. Менее чем за два часа «Цесаревич» выпустил по мятежной крепости 31 305-мм и 215 152-мм фугасных снарядов. Позднее значительная их часть была обнаружена неразорвавшимися. И лишь после выполнения этой и других малоприятных обязанностей удалось приступить, наконец, к боевой подготовке, в частности, к совместному маневрированию, включая отработку поворотов «все вдруг», коими до русско-японской войны пренебрегали и которые с успехом использовались противником.

19 августа состоялся высочайший смотр, после которого И.Ф. Бострем был произведён в контр-адмиралы, а командиры «Цесаревича» и «Богатыря» — в капитаны 1 ранга. Офицеры и гардемарины были отмечены благодарностями, нижние чины — денежным вознаграждением.

На следующий день все три корабля — «Цесаревич», «Слава» и «Богатырь» — вышли в плавание, имея на борту гардемаринов, а также будущих унтер-офицеров: перед отрядом стояла задача готовить специалистов всех уровней. Любопытно, что головным при выходе из Кронштадта был броненосец «Слава», а не флагманский «Цесаревич»: любой корабль должен быть готов как возглавлять колонну, так и следовать за другими, но до войны этому, как и вообще совместному маневрированию, должного значения не придавалось. Урок был усвоен, и весь поход корабли постоянно упражнялись в манёврах и перестроениях.

При следовании в районе Либавы корабли отряда послужили учебными мишенями для торпедных атак подводных лодок, подчинявшихся заведующему подводным плаванием контр-адмиралу Э.Н. Щенсновичу. Сами атаки были выполнены в ночь с 21 на 22 августа, причём обнаружить атакующих с кораблей не могли до тех пор, пока те сами не открывали опознавательные огни.

С 23 по 29 августа стояли в Киле, где офицеры и гардемарины знакомились с немецкими кораблями и судостроительной промышленностью. Но после Киля отряд последовал не далее на запад, как это происходило во всех предыдущих учебных плаваний кораблей Балтийского флота, а повернул на север. С 31 августа по 6 сентября стояли в норвежском Бергене, после чего двинулись дальше и 10 сентября пришли в Печенгскую губу. Впервые на русский Север пришли столь мощные боевые корабли, которые, помимо боевой подготовки, занимались здесь и разного рода исследованиями, посещая различные бухты и Кольский залив.

20 сентября отряд покинул русские берега и, продолжая океанографические исследования, вновь двинулся в путь. 22 зашли в небольшой городок Гаммерфест, 24-го утром вышли из него и вечером того же дня прибыли в Тромсе. 28-го вновь вышли в море и через два дня пришли в Тронхейм, где стояли 9 дней. Затем посетили английские порты Гринок и Барроу, где среди прочего удалось осмотреть строящийся для России крейсер «Рюрик». Далее отряд проследовал во французский Брест, испанский Виго (там пробыли почти месяц) и к острову Мадейра, у берегов которого встретили Рождество и новый 1907 год. И.Ф. Бострем не только поддерживал состязательность в угольных погрузках, что практиковалось ещё во время похода Второй Тихоокеанской эскадры, но и применил аналогичный подход при артиллерийских стрельбах и шлюпочных гонках.

От Мадейры начался обратный путь в Россию. В Бизерте в командование отрядом вступил командир «Славы» капитан 1 ранга А.И. Русин: И.Ф. Бострем в связи с назначением товарищем (заместителем) морского министра вынужден был немедленно отправиться в Петербург.

На переходе из Бизерты в Тулон была проведена отрядная гонка полным ходом, чему, правда, существенно препятствовала погода: волнение до 7 баллов и 8-балльный норд-ост приводили к потере до двух узлов скорости. Средняя скорость на переходе составила 13,5 уз, во время гонки «Цесаревич» поддерживал ход до 16 уз при 83–86 оборотах винтов в минуту. Победителем оказалась «Слава», опередившая два других корабля на 15—20 миль. Во время стоянки в порту офицеры и гардемарины осмотрели строящийся фирмой «Форж э Шантье» крейсер «Адмирал Макаров», а два минных офицера — капитан 2 ранга К.А. Порембский и лейтенант А.В. Витгефт — успели побывать в Париже и ознакомиться с монтировавшейся на Эйфелевой башне радиостанцией французского флота.

По пути из Тулона в Виго и далее в Спитхед практиковались в стрельбе, хотя дистанции оставались ещё весьма небольшими: от 30 до 45 каб. Во время стоянки в Англии осмотрели строящийся «Дредноут», имя которого стало нарицательным для нового типа линейных кораблей. На переходе в Киль для практики в течение нескольких часов шли 16-уз ходом. Поход закончили приходом в Либаву 29 марта 1907 года. В этом же году была введена в действие новая классификация боевых кораблей, по которой «Цесаревич» стал числиться линкором.

Второй поход, начавшийся 30 сентября 1907 года, отряд совершил под командованием контр-адмирала А.А. Эбергарда. На этот раз на русский Север не пошли: дойдя до Бергена, отряд продолжил движение на запад, зайдя в Гринок, Виго и далее проследовав через всё Средиземноморье до о. Родос, у которого задержался на длительное время, проводя многочисленные учения. Рождество встречали в греческом Пирее, посетили Наваринскую бухту, Неаполь, Гибралтар, Виго, Киль и 26 марта 1908 года прибыли в Либаву.

В третий большой поход отряд отправился 4 октября; до него «Цесаревич» успел совершить небольшое учебное плавание по Финскому заливу. Командовал походом контр-адмирал В.И. Литвинов. Основную часть учений провели в Бизертском озере. Хотя после окончания русско-японской войны прошло уже более трёх лет, обучение артиллеристов по-прежнему сильно осложнялось недостаточным количеством снарядов (впрочем, это в определённой мере извинительно: основная подготовка артиллеристов велась в те годы на Чёрном море, учебный же отряд Балтийского флота был призван дать гардемаринам прежде всего практику морских походов). 19 ноября к отряду присоединился крейсер «Адмирал Макаров», и 1 декабря все четыре корабля прибыли в порт Аугуста на восточном побережье о. Сицилия.

Обычный порядок боевой подготовки был прерван днём 16 декабря (29 декабря по новому стилю) известием о землетрясении, практически полностью разрушившем г. Мессина. Русские корабли оказались первыми, пришедшими на помощь. Спасательные работы продолжались пять дней, спасённых доставляли в Неаполь. Впоследствии все участвовавшие в спасении людей были награждены специальной медалью, учреждённой итальянским правительством.

В Либаву корабли вернулись 17 марта 1909 года, посетив после Италии Александрию, Канарские острова, о. Мадейра, Портсмут и Киль и пройдя в сумме 10 896 миль — немногим меньше, чем Вторая Тихоокеанская эскадра в своём пути к Цусиме.

15 мая отряд начал учебное плавание по Балтике, а выход в новый заграничный поход был намечен на 25 августа, однако он не состоялся. 1 сентября «Цесаревич» был выведен в вооружённый резерв: ему предстоял ремонт.

Хотя было разработано несколько вариантов перевооружения корабля (в частности, с заменой 152-мм башен на казематные 203-мм пушки — примерно так, как поступили японцы со сдавшимся им в плен броненосцем «Орёл»), в конечном счёте от них отказались: подобные работы требовали немалых затрат, однако боевая ценность корабля в любом случае была бы невелика, ведь в это время в строй уже вступали первые дредноуты. Поэтому ограничились лишь наиболее необходимыми работами. Были ликвидированы боевые марсы, установлены новые дальномеры и радиостанция, заменены стволы пушек главного калибра, отремонтированы котлы.

9 мая 1910 года «Цесаревич», закончивший ремонт, начал кампанию, а уже 18 июля отряд, включавший, помимо него, «Славу» и крейсера «Рюрик» и «Богатырь», вышел в заграничное плавание. Командовал отрядом контр-адмирал Н.С. Маньковский, державший флаг на «Цесаревиче». Во время перехода из Спитхеда в Гибралтар на «Славы» неожиданно одна за другой вышли из строя все донки, питавшие водой котлы, и в 30 милях от цели корабль лишился хода. «Цесаревич», однако, смог 6-уз скоростью отбуксировать его до Гибралтара. Взамен надолго вышедшего из строя линкора отряду был временно придан крейсер «Адмирал Макаров», в это время совершавший самостоятельное плавание у о. Крит. Соединение произошло 19 августа близ о. Кацца, и в тот же день отряд вошёл на рейд черногорского порта Антивари. Целью визита было участие в торжествах по случаю 50-летия правления черногорского короля Николы I. Официальную делегацию возглавлял великий князь Николай Николаевич, поднявший свой брейд-вымпел на «Цесаревиче» взамен контр-адмиральского флага. В ходе семидневных торжеств русский броненосец посетили в числе прочих гостей и сам черногорский монарх с королевичами Данилой и Петром.

По окончании визита в Черногорию «Цесаревич» вместе с отрядом, зайдя в Виго, Тулон и Портленд, вернулся на Балтику и 2 ноября прибыл в Кронштадт. В ходе ремонта на корабле заменили все экономайзеры, а также некоторые другие узлы котлов, а также 305-мм орудия. Поскольку задача подготовки офицеров и унтер-офицеров была в целом выполнена, Балтийский учебный отряд расформировали, а дальнейшую подготовку возложили главным образом на крейсер «Россия». Прочие корабли тоже участвовали в подготовке специалистов, но только во внутреннем плавании.

25 февраля 1911 года «Цесаревич», «Слава», «Андрей Первозванный» и «Император Павел I» (два последних корабля ещё достраивались) образовали бригаду линейных кораблей, к которой был причислен и крейсер «Рюрик». Главной задачей боевой подготовки теперь было освоение групповой стрельбы кораблей бригады по одной цели, что к тому времени уже было отработано на Чёрном море. Приходилось выполнять кораблям и представительские функции. Так, в 1911 году «Цесаревич» с другими кораблями совершили поход в Данию.

Зимой 1911–1912 года рабочие заводов Металлического и Н.К. Гейслера установили новые прицельные приспособления и усовершенствованную систему управления огнём, что дало возможность комендорам постоянно удерживать наводку орудий на цель по указаниям приборов из боевой рубки. Была проведена очередная замена износившихся орудий. У пушек главного калибра затворы Обуховского завода заменили на систему Виккерса, что уменьшило время заряжания, систему наводки 152-мм орудий усовершенствовали применением тормозов лейтенанта А.В. Городысского. Установили также цилиндры из термоткани с арматурой для прогревания орудий, что исключило необходимость начинать стрельбы при низкой температуре воздуха с холостых выстрелов. Дальномеры системы Барра и Струда заменили на новые, с базой 2,74 м; к ним добавились и дифференциальные дальномеры А.Н. Крылова. Обучение комендоров было улучшено применением отмечателей и устройств, имитирующих стрельбу при качке, также разработанных А.Н. Крыловым. Коренным образом изменился и боекомплект: вместо облегчённых снарядов на вооружение поступили, наконец, тяжёлые, причём бронебойными наконечниками были снабжены и фугасные снаряды, а пироксилин в качестве взрывчатого вещества уступил место толу. Ведущие пояски снарядов стали изготавливать из «никелевой» меди вместо чистой, что уменьшило износ стволов орудий. Наконец, существенным усовершенствованиям подверглись и радиостанции; теперь они позволяли при благоприятных условиях переговариваться даже с Чёрным морем.

13 марта 1912 года «Цесаревич» в очередной раз сменил командира: капитан 1 ранга П.Я. Любимов, командовавший им с 1908 года, был произведён в контр-адмиралы и назначен командиром порта императора Петра Великого, а на линкор был назначен капитан 1 ранга Л.Б. Кербер. Впрочем, новый командир пробыл в должности всего полтора года и отправился на повышение — начальником штаба командующего морскими силами Балтийского моря, а в командование «Цесаревичем» с 2 октября 1913 года вступил капитан 1 ранга Н.Г. Рейн.

В 1912 году на кораблях, в том числе «Цесаревиче», чуть было не вспыхнул мятеж (выступление было назначено сначала на 24 апреля, а затем было перенесено на 11 июля). Эта попытка была пресечена вовремя проведёнными арестами. На «Цесаревиче» было схвачено и отдано под суд 10 заговорщиков, получивших в итоге от 12 до 16 лет каторжных работ.

В 1913 году (с 28 августа по 21 сентября) бригада линейных кораблей совместно с бригадой крейсеров и миноносцами совершила свой первый и, как оказалось, единственный большой заграничный поход. Бригадой линкоров в это время командовал вице-адмирал барон В.Н. Ферзен, ну а всю эскадру возглавлял её командующий адмирал Н.О. Эссен (флаг на крейсере «Рюрик»). За неполный месяц успели побывать в Портленде и Бресте.

До начала Первой мировой войны «Цесаревич» продолжал использоваться для подготовки личного состава, главным образом артиллеристов, причём интенсивность учений была весьма высока. Так, 3 июля 1914 года было выпущено 40 305-мм и 204 152-мм снаряда. 4—6 июля на Ревельском рейде проводили стволиковые стрельбы ружейными пулями, расходуя в день до 2000 патронов. 7 июля на состязательной стрельбе израсходовали 34 305-мм, 126 152-мм и 223 75-мм снаряда; 28 июля 1914 года расстреляли 24 305-мм и 146 152-мм снарядов и т.д.

На зиму 1914–1915 годов предполагалось поставить его на капитальный ремонт, однако война смешала все планы.

Первая мировая война

17 июля 1914 года на старый линкор, несший флаг начальника бригады (флагманский «Андрей Первозванный» после аварии находился в ремонте) прибыл командующий флотом адмирал Н.О. Эссен, предупредивший команду о возможном скором начале войны. После этого приступили к мобилизационным работам и свезли на берег не требующееся в бою имущество. В 19 ч 25 мин все четыре корабля бригады перешли к о. Нарген, где в готовности отразить минную атаку провели ночь, а уже в 4 ч 20 мин 18 июля вышли для охраны отряда заградителей, посланных на минную постановку. Бой с превосходящими силами противника считался вполне вероятным, хотя война ещё не была объявлена. Постановка, однако, прошла спокойно, и все 2144 мины заняли предусмотренные для них места, перекрывая свободный доступ в Финский залив.

В 8 ч 40 мин 19 августа на корабле получили официальное сообщение об объявлении Германией войны. В 9 ч 30 мин на юте провели молебен о даровании победы, после чего подняли исторический кормовой флаг, избитый осколками во время сражения в Жёлтом море 28 июля 1904 года. В этот момент экипаж корабля насчитывал 620 человек, ещё 110, необходимых для доведения его состава до штатной численности, предстояло получить за счёт призванных из запаса.

Первые месяцы войны 1-я бригада линейных кораблей (во вторую бригаду входили ещё небоеготовые дредноуты), бригада крейсеров и 1-я минная дивизия почти каждый день развёртывались близ минной позиции, где отрабатывали различные варианты отражения атаки противника. На ночь возвращались в Гельсингфорс или Ревель. Однако уже 26 июля флот вышел к Наргену, откуда 28 июля под командованием Н.О. Эссена отправился в «шведский поход»: в это время было непонятно, не примет ли Швеция сторону Германии. Правительству этой скандинавской страны Россия, Англия и Франция направили совместную ноту, и при получении неблагоприятного ответа русский флот намеревался уничтожить шведский. Однако ожидаемого условного сигнала получено не было, и корабли вернулись в базы, при этом немного разминувшись в море с немецкими крейсерами, совершавшими набег на русское побережье и о. Даго.

6 августа в Гельсингфорс пришёл закончивший ремонт линкор «Андрей Первозванный», опять ставший флагманом бригады. 26—27 августа вся бригада вместе с крейсерами участвовала в «тральном походе», прикрывая тральщики; крейсера, кроме того, провели ближнюю разведку. Ход «Цесаревича» при всех 20 работающих котлах доходил временами до 16 узлов. Этот формально безрезультатный поход окончательно убедил Н.О. Эссена, что немцы никаких по-настоящему серьёзных действий предпринимать не собираются, ограничиваясь лишь имитацией активности с помощью нескольких крейсеров. Итогом стало выдвижение флота дальше на запад, в район Моонзунда; одновременно началось и оборудование Або-Оландского района. 1 сентября отрабатывали возможный бой с противником не за, а перед оборонительными минными заграждениями, а в походе 16 ноября «Цесаревич» вновь стал флагманом флота: на нём Н.О. Эссен вышел в море с другими кораблями бригады, крейсерами и только что вступившим в строй дредноутом «Севастополь», чтобы дать последнему возможность попрактиковаться в плавании в составе соединения кораблей. Через две недели, 2 декабря, флаг адмирала был поднят уже на новом дредноуте.

1 мая 1915 года произошла «рокировка» номеров бригад: додредноуты образовали 2-ю бригаду линкоров, а новые дредноуты, наконец-то ставшие достаточно боеготовыми — первую. Для более эффективного их использования бригады были разделены на полубригады, или манёвренные группы, которым обычно придавалось по одному крейсеру. «Цесаревич», образовавший пару со «Славой», стал исключением: в 4-й группе они были только вдвоём. Старые корабли получили задачу обеспечивать защиту побережья Финляндии и Або-Оландского района от немецких набегов. Незадолго до этого, 27 апреля, на «Цесаревич» прибыл его новый командир капитан 1 ранга К.А. Чоглоков (свою фамилию он писал именно так, хотя в официальных документах числился Чеглоковым).

19 июня «старикам» выпала возможность показать свою боеготовность. В 22 ч 20 мин стоящие на рейде Пипшер «Цесаревич» и «Слава» экстренно снялись с якорей, чтобы идти на помощь вступившему в бой с противником отряду крейсеров. Близ банки Глотова в их охранение вступили четыре миноносца 9 дивизиона, занявшие попарно места по бортам кораблей. Шли противолодочным зигзагом (этого термина в то время ещё не существовало, но манёвр уже достаточно часто использовался) генеральным курсом 248°. В пятом часу дня 20 июня в 30 милях к западу от маяка на о. Даго, когда до места боя оставалось ещё около 100 миль, встретили возращающиеся крейсера М.К. Бахирева: как оказалось, помощь не потребовалась, поскольку информация о присутствии в районе немецких линкоров оказалась ложной.

10 июля 1915 года «Цесаревич» был поставлен на ремонт в кронштадтском доке цесаревича Алексея. В ходе ремонта ликвидировали задний мостик и рубку, очистили подводную часть корпуса и заменили стволы 152-мм орудий. 22 июля по пути в Гельсингфорс пушки испытали стрельбой; в этот же день совместно с другими кораблями участвовали в учениях на Центральной позиции. После этого линкор вновь приступил к сторожевой службе в шхерном районе, продолжавшейся до глубокой осени, и успел за это время побывать на мели (впрочем, с помощью тральщика с неё снялись за четыре часа).

5 ноября линкор пришёл в Кронштадт и вновь встал в док, где демонтировали минные аппараты (надо полагать, два подводных, поскольку надводные, согласно ряду источников, были ликвидированы ещё до войны). 31 декабря с помощью ледокола корабль ушёл на зимовку в Гельсингфорс, где ремонтные работы продолжились. В течение зимы, помимо всего прочего, установили две 37-мм зенитки. Р.М. Мельников утверждает, что в это время были также снята половина (десять) 75-мм пушек, однако по другим данным, публикуемым в его же монографии, этих орудий уже на 1 апреля 1915 года было всего восемь. Более вероятным представляется именно последнее, поскольку, во-первых, при публикации этих данных автор прямо ссылается на архивный документ, а во-вторых, малоэффективность 75-мм артиллерии против миноносцев после русско-японской войны уже не вызывала особых сомнений, поэтому они просто напрашивались на ликвидацию, а у «Цесаревича» значительная часть этих пушек размещалась к тому же близко от воды и создавала немалую угрозу самому кораблю.

В 1916 году в первый раз в море «Цесаревич» вышел 21 апреля и практически сразу включился в боевую подготовку, совмещённую с несением сторожевой службы. 2 июля произошла поломка рулевого устройства, и в Ревель пришлось возвращаться, управляясь одними машинами. После краткого пребывания в доке (15—17 июня) корабль 18 июня в течение часа поддерживал 18-уз ход.

30 августа «Цесаревич» перешёл к Моонзунду, где уже давно находилась «Слава». Чтобы обеспечить переход крупных кораблей в Рижский залив прямо из залива Финского, с помощью землечерпалок было проведено углубление фарватера (путь морем к этому времени стал очень опасным из-за активности немецких подводных лодок). Одной из целей переброски корабля изначально была поддержка планировавшейся десантной операции, но её отменили ещё до его прихода, 16 августа. В октябре крупные корабли стали покидать Рижский залив, однако «Цесаревич» остался здесь на зимовку.

Вероятно, именно его удалённость от последовавших в феврале — марте 1917 года революционных событий позволила в те дни (известие об отречении Николая II на «Цесаревиче» получили лишь 4 марта) избежать расправ над офицерами, произошедшими на всех других балтийских линкорах и многих других кораблях. Тем не менее, дисциплина, а значит, и боеспособность корабля стала снижаться. Особенно стремительным этот процесс стал с мая месяца, когда к Моонзунду пришли корабли Минной дивизии, к тому времени насквозь пропитанные духом митинговщины и политиканства.

29 марта приказом избранного матросами командующего флотом вице-адмирала В.С. Максимова кораблю присвоили новое название — «Гражданин». Линкор временами снимался с якоря и выходил на стрельбы и манёвры, хотя в основном отстаивался на Вердерском рейде: немцы активности не проявляли.

21 августа к «Гражданину» присоединилась «Слава» — как оказалось, весьма своевременно. 19 сентября (нового стиля) германский кайзер Вильгельм II приказал захватить острова Эзель и Моон. Операция, получившая название «Альбион», началась 29 сентября. 2 октября «Гражданин» был отправлен к Церельской батарее, ещё 17 сентября в результате попадания авиабомбы в склад боеприпасов лишившейся большей части офицерского состава, а теперь атакованной германским флотом. Однако помощь оказалась запоздалой: деморализованная прислуга покинула позиции, взорвав, правда, перед этим сами орудия. Вход в Ирбенский пролив оказался открыт.

4 октября состоялось сражение двух старых русских линкоров и крейсера «Баян» с германской эскадрой. Главная тяжесть боя легла на «Славу», поскольку только её пушки превосходили по дальнобойности орудия главного калибра любых германских дредноутов, принимавших участие в сражении (115каб против 110каб). «Гражданину», которым в это время командовал капитан 1 ранга Д.П. Руденский, и «Баяну» (на последнем держал свой флаг адмирал М.К. Бахирев) пришлось вести огонь главным образом по пытавшимся прорвать минное заграждение тральщикам и миноносцам.

Хотя немцам и не удалось с ходу прорвать русскую оборонительную позицию, бездействие основной части флота не оставляло надежд на успешную оборону. Поэтому практически все корабли ушли в Финский залив. 6 октября ушёл из Моонзунда и «Гражданин». Однако «Слава», принявшая через пробоины большое количество воды, не могла проследовать прорытым, но по-прежнему мелководным каналом и была затоплена у входа в него. Кроме того, после ухода русских кораблей рейд и фарватер были заминированы.

Некоторое время старый линкор простоял в Гельсингфорсе, однако 23—25 декабря перешёл в Кронштадт. После этого «Гражданин» был номинально включён в резервный отряд Морских сил Кронштадта, однако в море никогда больше уже не выходил и в 1925 году в числе многих других кораблей был разобран на металл.

В целом на момент вступления в строй в 1903 году эскадренный броненосец "Цесаревич" являлся наиболее совершенным и мощным линкором в мире, превосходя за счет совершенства конструкции, мощи и эффективности вооружения и защиты все боевые корабли мира аналогичного класса.