Книга - "Юные корабелы", История флота - Книга -

Наука, техника, флот

Бурный рост кораблестроения в России оказал большое влияние на развитие таких наук, как математика, навигация, метеорология, астро­номия, география, механика, лесо­водство и т. д. Русский флот с пер­вых дней своего существования стал колыбелью важнейших научных и технических открытий, оказавших огромное влияние на развитие науч­ной и технической культуры нашей Родины. Достаточно назвать три изобретения, сделанные воспитанни­ками русского флота, которые соста­вили целые эпохи в развитии чело­вечества: изобретение в 1879 году моряком С. О. Костовичем (1852— 1916) первого в мире бензинового двигателя; конструирование, по­стройка и полет в 1882 году первого в мире самолета, сделанного капи­таном 1 ранга А. Ф. Можайским (1825—1890), и, наконец, 7 мая 1905 года стало официальной датой изобретения А. С. Поповым (1859— 1905) радио — «этого величайшего открытия науки, ставшего наряду с электричеством, знамением века»1.
Строительство флота потребова­ло создания многих десятков заво­дов, вырабатывающих не только же­лезо и медь, но и все необходимое для вооружения корабля и обеспе­чения его плавания. Только в пери­од царствования Петра I возникло 240 заводов.
Возрастающая потребность в высококачественной древесине, не­обходимой для постройки судов, вы­звала повсеместную опись лесов и организацию специального ведомст­ва, руководившего вырубками и по­садками леса.
Строительство флота подняло на новую ступень и инженерное ис­кусство в России. Именно к первым годам XVIII века относятся такие грандиозные по тем временам гид­росооружения, как строительство Волго-Донского, Ладожского, Выш­неволоцкого и других каналов. И ес­ли по ряду причин Волго-Донской канал не был достроен, то по Выш­неволоцкому с 1709 года начали проводить из Волги в Неву торговые и военные суда. Но Россия про­должала быть отрезанной от Черно­го моря. Преемники Петра I должны были бы закрепить достигнутое и дальше развивать начатые преобра­зования. Однако достойных про­должателей его дела не оказалось. Разгорелась борьба за престол среди отдельных групп дворян. За 37 лет после смерти Петра I было соверше­но пять дворцовых переворотов. В этот период царствующие особы больше занимались увеселениями и дворцовыми интригами. Началось массовое проникновение иностран­цев, особенно немцев, в руководство русским государством, армией и флотом. Среди них было много аван­тюристов, карьеристов и агентов различных держав, не заинтересован­ных в укреплении России. Чиновни­ки-иностранцы всячески поддержи­вали мнение, что военный флот до­рогая и ненужная забава.
Средства на содержание и ре­монт кораблей были урезаны. Ко­рабли стояли у пирсов и приходили в негодное состояние. Списываемые корабли новыми не заменялись. Строительство флота почти пол­ностью прекратилось. Достраивались лишь заложенные еще Петром 6 ко­раблей, в тем числе 100-^ушечный линейный корабль «Петр I   и   II».
Характерно, что для достройки это­го корабля потребовалось несколько указаний Екатерины I, однако он строился так медленно, что был за­кончен только через четыре года.
Корабли перестали выходить в море. Боевая выучка моряков резко упала. Начальник Балтийского фло­та Апраксин доносил, что управле­ние кораблями было до того не­удовлетворительным, что «мало не все корабли шли непорядочно и сво­ему командиру (флагману) не следо­вали», командиры кораблей не вы­держивали определенный ордер, т. е. «шли не так, как по морскому ис­кусству довлеет» (следует). Подго­товка морских кадров, в частности штурманов, резко сократилась. Ухудшилось снабжение кораблей и личного состава обмундированием и продовольствием.
Флоту грозил полный упадок Влиятельные иностранцы при двор настойчиво доказывали необходимость  уничтожения крупных кораблей, так как содержание их очень дорого обходилось государству. Он предлагали строить только галеры, и то в ограниченном количестве. Пе­редовые русские моряки, такие как Н. Сенявин, Н. Головин и другие, придерживались иного мнения. Они утверждали, что галерный флот в море без поддержки линейных ко­раблей и фрегатов не сможет ре­шить поставленных перед ним за­дач, что нужно строить флот, спо­собный защитить интересы великой морской державы.
Мнение русских моряков одер­жало верх. В 1730 году был издан указ, в котором «наикрепчайше» предписывалось Адмиралтейств коллегии, «чтобы корабельный и галер­ный флоты содержаны были по уставам, регламентам и указам». Флот был определен в составе 27 линейных кораблей, 6 фрегатов, 2 прамов, 3 бомбардирских кораб­лей и 8 пакетботов. Улучшено было и финансирование. Началось строи­тельство новых кораблей. Обостре­ние отношений с Турцией в 30-х го­дах XVIII века заставило привести в порядок корабельные верфи Дон­ской флотилии в Брянске.
Однако из-за истощения казны флот ежегодно недополучал значи­тельные суммы из запланированных ему средств. Ремонт портового обо­рудования и поддержание чистоты на акваториях портов проводились от случая к случаю. В Кронштадт­скую гавань из-за ее обмеления стало опасно заходить судам. Неис­правность кораблей и слабая подго­товка экипажей ограничила участие флота в русско-турецкой (1735 — 1739 гг.) и русско-шведской (1742— 1743 гг.) войнах.
Интересен доклад Адмирал­тейств-коллегий в 1748 году царице Елизавете Петровне. В нем говори­лось: «...весь флот и Адмиралтейст­во в такое разорение и упадок при­ходят, что уже со многим временем поправить оное трудно будет» и что «теперь уже весьма близкая опас­ность все те несказанные императо­ра Петра I труды потерянными ви­деть».
Как отнеслась царица к этому докладу, история умалчивает. Но известно, что в этот период несколь­ко оживилось строительство новых и ремонт старых кораблей. Крон­штадтская   и   Ревельская   эскадры стали выходить в море на срок от 3 недель до 2 месяцев в составе до 24 кораблей. В походах отрабатывалась морская практика: управление пару­сами, совместное плавание с пост­роением кораблей в боевые ордера, а также совершенствовалась артил­лерийская подготовка.
Продолжали развиваться науки, связанные с кораблестроением.
Большую роль в развитии ко­раблестроения сыграли труды вели­ких ученых России Леонарда Эйле­ра, Михаила Васильевича Ломоно­сова. Трудно назвать отрасль науки, в которую не внес бы свой теорети­ческий и практический вклад М. В. Ломоносов. Это был гениаль­ный химик, физик, поэт и мысли­тель. В труде «Рассуждения о боль­шей точности морского пути» он предложил многие    усовершенствования навигационных и других морских инструментов, а также спо­собы астрономического определения точки нахождения корабля.
Двухтомный труд Эйлера «Ко­рабельная наука», вышедший в Пе­тербурге в 1749 году, явился пер­вым в мире научным трудом по те­ории кораблестроения и корабле­вождения. Будучи аналитиком, внес­шим неоценимый вклад в развитие науки, Эйлер не мог не откликнуть­ся на те насущные проблемы, кото­рые стали перед русским народом.
По окончании семилетней вой­ны с Пруссией (1756—1762 гг.) и воцарением Екатерины II были при­няты различные меры по укрепле­нию дворянско-крепостнического государства. «Век Екатерины» явил­ся веком расцвета дворянской импе­рии. В результате   побед   русского оружия в семилетней войне значи­тельно возрос авторитет России на международной арене. Англия, Франция, Австрия с беспокойством смотрели на ее усиление. Однако принять какие-либо конкретные ме­ры они не имели возможности. Пользуясь этой обстановкой, прави­тельство сосредоточило свое внима­ние на борьбе за еыход России к Черному морю. Нужно было покон­чить с опустошительными турецко-татарскими набегами на южные русские земли, а главное, открыть беспрепятственный проход торго­вых судов в черноморские и среди­земноморские страны. Неоднократ­ные русско-турецкие войны подтвер­дили ту истину, что без сильного флота победить Турцию невозмож­но. В связи с этим последовал це­лый ряд мероприятий по расшире­нию строительства и ремонту кораб­лей, совершенствованию управления и поднятию боевой выучки личного состава флота.
Во главе Адмиралтейств-кол­легий и управлений, ведающих мор­скими делами, были поставлены энергичные моряки, воспитанные на традициях петровской школы.
Наряду с расширением строи­тельства кораблей в Архангельской верфи в 60-х годах XVIII века на­чалось сооружение канонерских лодок, фрегатов и других судов для Азовской флотилии на Дону.
Строительство этих кораблей, порученное сыну петровского адми­рала Н. А. Сенявина контр-адмира­лу Алексею Наумовичу Сенявину, велось в Таврове, Павловске, на Икорце и на Хопре. Учитывая опыт минувших войн на юге  и  то, что военные действия придется вести на реках и мелководном Азовском мо­ре, было решено также строить «но­воизобретенные корабли» — плоско­донные трехмачтовые парусно-гребные суда, имевшие на вооружении 12—16 пушек. Всего было построе­но 15 больших кораблей, свыше 10 фрегатов и 58 канонерских лодок.
В 1768 году Турция объявила войну России. Из Балтики в Среди­земное море было отправлено 5 рус­ских эскадр, в которые входило в общей сложности до 20 линейных кораблей, б фрегатов и до 40 дру­гих судов. Одной из эскадр коман­довал выдающийся русский флото­водец Григорий Андреевич Спири-дов. Все морские сражения в Сре­диземном море наши корабли выиг­рали. Особенно отличились русские моряки в Чесменском бою, а среди них личный состав линейных ко­раблей «Европа» и «Ростислав». В этом бою турецкий флот в Средизем­ном море был наголову разгромлен. 15 линейных кораблей, 6 фрегатов, десятки мелких судов были С02К JK6-ны и потоплены, около 11 тысяч ту­рок убито, 60-пушечный турецкий корабль «Родос» взят в плен.
К весне 1773 года была созда­на первая Черноморская эскадра, состоящая из 30 вымпелов, в том числе шести 32-пушечных фрегатов.
Успешные боевые действия русского флота в этой войне возро­дили боевой дух и славные традиции русских моряков. Флот вышел из войны окрепшим и закаленным. Дальние морские переходы выявили слабые стороны кораблей. На боль­шой качке корабли, построенные из сырого леса, корпуса которых кре­пились деревянными нагелями', да­вали течь, кницы2 не выдерживали нагрузок и лопались, бимсы3 в местах крепления со шпангоута­ми4 расходились, от чего нару­шалась прочность корпуса корабля. Деревянные днища кораблей быстро разъедались морскими микроорга­низмами.
Все эти и   другие   недостатки, выявленные в период дальних похо­дов кораблей, заставили русских корабелов пересмотреть не только технологию строительства кораб­лей, но и конструкции отдельных узлов. Наиболее ответственные дере­вянные узлы, а также кницы и дру­гие детали были заменены на ме­таллические, в корпусах кораблей введено только болтовое крепление. Наружную обшивку кораблей, осо­бенно подводную часть, начали оби­вать медными листами.
Существенное усовершенствова­ние было внесено и в парусное во­оружение кораблей. Особенно много в этот период сделал . для флота адмирал С. А. Грейг (1736—1788). Им было предложено, с целью облег­чения управления парусами во вре­мя боя, продолжить шканцы фаль­шивой палубой до грот-мачты, а ют на метр выдвинуть за бизань-мачту. Транец корабля, который высоко возвышался над палубой, создавая излишнюю парусность (отчего трудно держать корабль на задан­ном курсе), Грейг предложил сре­зать на 1 —1,5 метра. Он ввел двой­ной шпиль, понизил мачты (для прочности) и повысил парусность за счет увеличения ширины марсов. Грейг также внес ряд предложений, улучшающих обитаемость корабля.
В целях ускорения строитель­ства, ремонта и удобства эксплуа­тации корабли начали строить сери­ями по утвержденным образцам. Так, например, вслед за 100-пушеч-ным «Ростиславом» и «Победонос­цем», спроектированными видным кораблестроителем А. С. Катасановым (1737—1804), была построена целая серия однотипных кораблей.
За десятилетие с 1772 года на различных судоверфях было соору­жено 26 линейных кораблей, 17 фре­гатов, 87 галер, пакетботов, бриган­тин и других кораблей. Две трети из них в то время строились на Ар­хангельской судоверфи. За это же время там было спущено на воду восемнадцать 60-пушечных линей­ных кораблей, четырнадцать 32— 38-пушечных фрегатов.
Петербургские судоверфи про­должали строить в основном галеры.
Строились также мелкие кораб­ли в Лодейном поле, Сердоболе, Астрахани и других городах.
По окончании русско-турецкой войны было дано указание подыс­кать удобное место в устье Днепра «для скорейшего совершения сего знаменитого и государственного де­ла», т. е.   строительства   крупных кораблей для молодого Черномор­ского флота. Город был заложен не­далеко от крепости Александр-шанц в 1778 году и назван Херсоном. Ру­ководителем строительства назна­чили талантливого корабельного мастера Афанасьева. Уже через год, 21 июля 1779 года, на Херсон­ской верфи был заложен первый 66-пушечный линейный корабль «Слава Екатерины» длиной 52 мет­ра. Вначале предполагалось еже­годно строить в Херсоне по 4 линей­ных корабля, однако большая смертность среди рабочих, а также задержки с доставкой необходимых материалов затянули строительство только первого корабля на 4 года. Лишь в 1783 году был налажен вы­пуск по одному кораблю в год, а с 1787 года по два. Был основан в 1789 году и новый центр строитель­ства военных кораблей на юге — го­род Николаев.
После присоединения в 1783 году Крыма к России в глубоковод­ной, незамерзающей бухте на юго-западной оконечности полуострова в мае того же года был заложен го­род и порт Севастополь, что в пере­воде означает «знаменитый город». Северный залив Севастополя с не­сколькими ответвляющимися малы­ми бухтами мог вместить не только большой флот, но и различные судо­верфи и мастерские. Теплый сухой климат и отсутствие болот создава­ли здоровые условия для жителей города. Через два года после осно­вания Севастополь стал главной базой Черноморского флота.
По штату 1785 года Черномор­ский флот мог содержать два 80-пу-шечных и десять 66-пушечных ли­нейных кораблей, 20 фрегатов, мел­кие суда и 13,5 тысячи человек эки­пажа. Фактически флот состоял из. 46 вымпелов. В их числе было 3 ли­нейных корабля, 12 фрегатов, 3 бом­бардирских, 28 трех-двухмачтовых мелких судов. Молодой флот пред­ставлял уже грозную силу и вскоре показал себя в деле. В конце XVIII века, почти в то же самое время, когда Балтийский флот громил шведские корабли, эскадра Черно­морского флота под командованием адмирала Федора Федоровича Уша­кова одержала целый ряд побед над турецким флотом у о. Фидони-си, в Керченском проливе, у мыса Калиакрия и в других местах.
Слава о русских моряках, об их отваге и героизме стала извест­на всему миру. Но, к сожалению, они погибали не только в   боях   с врагами. Постоянная сырость, пло­хая одежда, систематическое недо­едание — все это вместе взятое вы­зывало большую смертность среди матросов.
Ф. Веселаго — военный историк прошлого века — пишет: «Зловоние в нижних палубах увеличивалось гниющей в трюме водой и отчасти раздаваемой на руки матросов недельной порцией сухой провизии и масла, которое хранили они в сво­их сундуках или в койках, постоян­но остающихся внизу. Для нагрузки трюма употреблялся не чугунный, а каменный или песчаный балласт, в котором собирался и гнил сор, при недосмотрах иногда сметаемый в трюм и представляющий полное удобство для разведения крыс и различных беспокойных насеко­мых».
Эти конструктивные недостатки кораблей вызывали у передовой ча­сти офицеров флота резкое осужде­ние. Прочность корпусов кораблей, несмотря на принимаемые меры, продолжала оставаться слабой.
С окончанием в 1791 году вой­ны с Турцией был усилен надзор за строительством кораблей и вос­становлена должность главного ин­спектора кораблестроения. На эту должность был назначен корабел Александр Семенович Катасанов. Он потребовал строго выполнять утвержденные предписания при со­оружении кораблей. Была сделана попытка упорядочить вырубку и охрану дубовых лесов, а также за­готовку и выдержку древесины.
Строительство кораблей, полу­чившее в войну широкий размах, продолжалось, хотя и было несколь­ко свернуто. На Балтийском и Чер­номорском флотах шла выбраковка старых, непригодных к боевым дей­ствиям кораблей и замена их но­выми.
Флоты по составу кораблей бы­ли огромными. Правда, значитель­ное их число требовало замены. Так, Балтийский флот состоял из 45 линкоров, 19 фрегатов и 397 гребных судов.
Черноморский — из 15 линей­ных кораблей, 10 фрегатов и свы­ше 100 гребных судов. Фактически в строю в составе обоих флотов бы­ло 39 линейных кораблей и 17 фре­гатов. .
С 1762 по 1800 год на всех су­доверфях России было построено 120 линейных кораблей и около 100 фре­гатов. Линкоры имели длину 53 метра и ширину — 17   метров, вооружены 54—108 пушками калиб­ра от 18 до 36 фунтов (135— 180 мм).
Фрегаты имели от 36 до 58 пу­шек калибра 18 фунтов (135 мм). Водоизмещение кораблей за сто лет существования флота возросло в 2—2,5 раза. Линкоры к началу XIX века строились, как правило, трехдечные, длиной 50—60 метров и водоизмещением от 750 до 1800 тонн, а фрегаты — длиной до 40 метров и водоизмещением 600—900 тонн. Увеличение водоизмещения дало возможность увеличить и количест­во пушек, их калибр. Продолжали еще строить мелкие корабли: бриги, шхуны, люгеры, тендера и другие, носившие 1—2 мачты и соответст­вующее парусное вооружение. На них устанавливались пушки самых малых калибров. Бомбардирские су­да1 (20—40 метров длины) были двух-трехмачтовые и вооружались различного калибра пушками, пятипудовыми мортирами и трехпудовы­ми гаубицами.
Гребной флот к концу XVIII столетия освободился от галер, тре­бовавших большого количества гребцов, и неповоротливых прамов, заменив их в основном канонерски­ми лодками и гребными шлюпами. Канонерские лодки — военные греб­ные корабли длиной до 25 метров. Вооружение их состояло из 2—3 пу­шек крупного калибра или 4—8 пу­шек малого калибра и фальконетов. Использовались  канонерские лодки при десантных действиях, а также при осадах крепостей и в шхерных районах. Гребные шлюпы, кроме 28 весел, несли две мачты с прямыми парусами. В первой половине XIX века шлюпы получили дальнейшее развитие. Водоизмещение их уве­личилось до 800 тонн, они стали носить три мачты с прямыми пару­сами. Вооружались четырнадцатью 12—16-фунтовыми пушками, уста­навливаемыми в закрытой и от­крытой палубах. Корпуса их отли­чались большой прочностью и высо­кими мореходными качествами. На этих кораблях было совершено мно­го кругосветных плаваний, во вре­мя которых сделано немало геогра­фических открытий, в частности, на шлюпах «Восток» и «Мирный» бы­ла открыта шестая часть света — Антарктида.
Главный инспектор корабле­строения А. С. Катасанов стал стро­го требовать выполнения петров­ского регламента 1722 года и ряда дополнений к нему о вооружении кораблей, особенно линейных, об­ладавших главной огневой мощью. Была введена единая окраска воен­ных кораблей. Борта их стали окра­шивать снаружи черной краской с широкими белыми полосами вдоль линий пушечных портов, находив­шихся ниже верхней палубы. Крышки же, или, как называли их, люки пушечных портов, оставались черными. Таким образом, число черных квадратов на белых полосах бортов говорило о количестве пушек в закрытых батареях корабля.
В последнем десятилетии XVIII века началась массовая замена чу­гунных  пушек  медными,   которые были прочнее и более скорострель­ными. На вооружение были приня­ты также карронады — крупнока­либерные орудия с короткими ство­лами, предназначавшиеся поражать корабли противника с небольших дистанций.
В корабельной артиллерии на­считывалось около 10 различных калибров, от 1 до 36 фунтов1. Это обстоятельство осложняло ведение боя: случалось, что матросы пута­ли картузы и ядра и подавали не к тем пушкам. По этой причине, ору­дия замолкали и кораблю иногда приходилось уходить с позиции.
С созданием в 1802 году «Ми­нистерства военно-морских сил» и учреждением при нем специального «Комитета образования флота» во главе с графом А. Р. Воронцовым управление строительством кораб­лей значительно улучшилось. Были приняты энергичные меры по под­готовке кадров и изготовлению ин­струмента. Открылись чертежные мастерские. Увеличилась сеть мор­ских училищ, готовящих штурма­нов и других специалистов флота. В Петербурге и Херсоне были рас­ширены училища корабельной ар­хитектуры, выпускавшие  корабельных мастеров, механиков и гидрав­ликов. В Петербурге, на Охте, от­крыт Паноптический институт для обучения мастеров по различ­ным морским специальностям. Это­му институту были переданы мас­терские мореходных инструментов и другие предприятия. Однако многим из полезных начинаний осуществиться до конца было не суждено. В «Комитете обра­зования флота» возобладало мне­ние, как об этом говорится в докла­де Воронцова царю, что «России быть нельзя в числе первенствую­щих морских держав, да в том ни надобности, ни пользы не предви­дится. Прямое могущество и сила наша должна быть в сухопутных войсках». Вследствие такой полити­ки начавшийся было подъем в раз­витии русского флота опять сменил­ся упадком.
В 1803 году, т. е. через год по­сле учреждения Комитета, штаты флотов были значительно сокраще­ны: на Балтике — с 64 до 27 ли­нейных кораблей, на Черном мо­ре — с 25 до 21. Боевой выучке мо­ряков перестали уделять внимание. Финансирование строительства ко­раблей и ремонта находящихся в строю убавилось до минимума. Вы­ходы в море прекратились. Подго­товка офицерских кадров для фло­та была фактически свернута. Вся служба на кораблях сводилась к постоянной строевой муштре, подго­товке к смотрам и парадам. Адми­рал В. М. Головнин в своем памфле­те «О состоянии российского флота» в период царствования Александ­ра I писал: «...если гнилые, худо и бедно вооруженные корабли, преста­релые, хворые, без познания и при­сутствия духа на море флотовожди, неопытные капитаны и офицеры, и пахари, под именем матросов, в корабельные экипажи сформирован­ные, могут составить флот, то мы его имеем».

Фрегат «Паллада».

Царь, как и те, кто стоял во главе военно-морских сил, с презре­нием относился к флоту. Даже мор­ской министр, адмирал Чичагов считал флот «обременительной рос­кошью для государства». Сменив­ший его французский эмигрант-реакционер маркиз де Траверсе и его преемник фон Моллер ничем не отличались от их предшественника. За время их руководства военно-морской флот был приведен в пол­ное запустение. Декабрист Штейн-гель в письме Николаю I писал: «Можно сказать, что прекраснейшее творение Петра I маркиз де Травер­се уничтожил совершенно. Теперь на случай войны некого и не с кем выслать в море».
Царское правительство стреми­лось изгнать видных русских адми­ралов и прогрессивно настроенных офицеров из флота. Знаменитый русский флотоводец Д. Н. Сенявин, прославившийся в кампании 1805— 1807 годов, был фактически устра­нен от активной деятельности. И когда в грозные дни 1812 года он попросил направить его в действую­щую армию или флот, для него «не нашли места» в рядах защитников Родины.
Такие порядки, а также заси-лие в русском флоте иностранцев, преследовавших свои корыстные цели, вызвало негодование у пере­довых морских офицеров, которым были дороги славные боевые тради­ции русского флота.
В суровые годы аракчеевщины только немногочисленные круго­светные путешествия давали воз­можность поддерживать боеготов­ность кораблей и выучку их экипа­жей. Большинство моряков-декабри­стов принимало участие в дальних плаваниях. Известно, что декабрист К. П. Торсон совершил путешествие в Антарктиду под командованием Ф. Ф. Беллинсгаузена. Его именем был назван один из островов, пере­именованный после суда над декаб­ристами в остров Высокий.
Инициатива организации экс­педиций, несмотря на противодейст­вие реакционного окружения царя, исходила от передовых офицеров, таких как Г. А. Сарычев (1763— 1831), И. Ф. Крузенштерн (1770—
1846), Ф. Ф. Беллинсгаузен (1779— 1852) и других патриотов, болевших за состояние военно-морского флота. Нельзя без волнения читать письмо К. П. Торсона из Свеаборгской тюрьмы на имя Николая I: «Любя Отечество и пламенно желая ему всего хорошего, обращаюсь к след­ственному комитету, — я... не устра­шусь самой смерти, справедливой и необходимой для счастья России, но мучительно для меня одно, если я с собой погребу все то, что в про­должении службы собрал полезного для флота».
Моряк-декабрист Д. И. Завалишин представил несколько проектов по улучшению организации флота и усовершенствованию боевых ко­раблей. Историограф флота декаб­рист Н. А. Бестужев в наброске статьи «Нечто о   пароходах»    раскрывает преимущества паровых су­дов в военно-морском флоте. Мысль эта особенно важна потому, что она была высказана в то время, когда еще не было опыта применения па­ровых кораблей во флоте. Первый военный пароход «Скорый» появил­ся в русском флоте в 1817 г., т. е. более ста пятидесяти лет назад.
Вопреки разгулу реакции и угнетению всего передового и про­грессивного в России, лучшие силы русского народа смело двигали нау­ку вперед и, в частности, отечест­венное кораблестроение.
Именно в первой четверти XIX века окончательно складывается са­мобытная русская школа корабле­строителей, которая смогла обеспе­чить теорией и практикой высочай­ший расцвет парусного флота. По­стройка и оснастка парусных кораб­лей этого периода достигла такой степени совершенства, что современ­никам казалось: дальше идти уже некуда. Скорость кораблей состав­ляла 12 узлов, прочность и архитек­тура корпусов настолько прочны и совершенны, что, казалось, им не будет износу. Действительно, кораб­ли, построенные из выдержанного дуба, на медном креплении и обши­тые медными листами, десятилетия­ми находились в строю. Линейные корабли достигли 4500 тонн водо­измещения. Проекты Михаила Дмитриевича Портнова (1730— 1791), Андрея Михайловича Курочкина, Александра Семеновича Ка-тасанова, братьев Амосовых и дру­гих выдающихся корабельных мас­теров конца XVIII и начала XIX века стоят в ряду лучших в мировом судостроении.
Особенно большой популяр­ностью в начале XIX века пользо­валось имя архангельского корабе­ла А. М. Курочкина. Пройдя все должности от рядового до ведущего корабела, он в 1804 году самостоя­тельно строит 74-пушечный корабль «Сильный», который приносит ему большую известность. Этот корабль, как и «Орел», изучался за грани­цей, и по его чертежам в Англии строились подобные суда. Отличи­тельной особенностью этих кораб­лей было удобство размещения внутренних помещений и высокая прочность корпуса, которая достига­лась за счет введения в поперечный набор корпуса дополнительных де­ревянных брусьев. Они располага­лись под углом 45° к килю и усили­вали жесткость конструкции.
Много  сделано  было  Андреем Михайловичем в совершенствовании формы подводной части корпуса корабля. Построенные им корабли (всего он создал 87 судов, в том числе 28 линейных кораблей и 17 фрегатов) отличались высокими мо­реходными качествами. Не слу­чайно в одном из постановлений Аимиралтейств-коллегии в 1815 го­ду по поводу корабля, построенно­го А. М. Курочкиным, было записано: «Дабы подлинный чертеж 74-ггуглечного корабля архангельского: строения был выгравирован на кедной доске, для сохранения его z нлредь в неизменности от разных г-тучаев с копировок».
Весь XIX век в развитии тео-Т22 корабля    и    создания    новых судов  Россия  шла  впереди ; • • г-::: зтран мира, являясь пионе­ром з рождении пароходов, теплохо­дов, электроходов и подводных ло­док, с применением в качестве дви­жущей силы электричества и мощ­ных многоцилиндровых моторов внутреннего сгорания.
И хотя в России, как и на За­паде, начали появляться колесные и винтовые корабли, доказавшие большие преимущества перед парус­ными судами, царское правительст­во, да и многие консервативно на­строенные офицеры флота не вери­ли в преимущества парового флота и настойчиво продолжали строить парусные корабли. И даже значи­тельно позднее, в 1885 году, в книге инженер-полковника Беляева «Очерк военного судостроения в России...» можно прочесть следующее: «...ко­рабль «Петр Великий», несмотря на свое специальное назначение быть мореходным броненосцем, не может по неимению рангоута удовлетворять всем требованиям и случайностям океанской службы, ко­торая к тому же обходилась бы очень дорого занеимением парусов ».
В такой тяжелой обстановке, когда все передовое и прогрессив­ное преследовалось, а новые проек­ты и изобретения нередко клались под сукно, многие русские корабе­лы смело продолжали проектиро­вать паровые корабли, развивать науки, связанные с кораблестрое­нием.
Одним из первых русских ко­раблестроителей, имевших высокую теоретическую подготовку и боль­шой практический опыт, был Иван Петрович Амосов (1771 —1843 гг.). Династия кораблестроителей Амосо­вых начинается   в   Холмогорах   с XIV века. Отец Ивана Петровича — Петр Амосов в течение долгих лет работал в Архангельском адмирал­тействе, заведуя вооружением стро­ившихся кораблей. Из трех сыновей Амосова Осип и Иван стали извест­ными кораблестроителями. Еще мальчиками они были отданы в уче­ники выдающемуся корабелу, ведав­шему Архангельскими верфями, Ми­хаилу Дмитриевичу Портнову. Осо­бенные способности показал млад­ший брат Иван. Он быстро разобрал­ся в конструкции корабля, изучил корабельную терминологию и на­учился читать чертежи. Как наибо­лее одаренный, он в числе несколь­ких  молодых  людей — тиммерманских учеников, был направлен в Англию. Семь лет Иван Амосов про­был в Англии. За это время он в со­вершенстве освоил английский язык, овладел корабельной архитектурой и изучил все передовое в кораблестрое­нии. По прибытии в 1793 году в Пе­тербург для определения степени его подготовки назначили специаль­ную комиссию. Экзамен продолжал­ся три дня по 6—8 часов подряд и зачастую превращался в лекции для экзаменаторов. Старые мастера бы­ли покорены глубиной подготовки и практическими знаниями Ивана Петровича и дали ему высшую ат­тестацию. В 21 год Амосов был на­значен в Главное адмиралтейство корабельным подмастерьем на по­стройку 100-пушечного корабля. Блестяще справившись с этим по­ручением, Иван   Петрович   присту­пил к самостоятельной разработке проекта «Симеон и Анна» — эта ях­та имела необычную для того вре­мени сферическую корму, что ска­залось на ее маневренных качест­вах.
Главный инспектор по кораб­лестроению А. С. Катасанов предло­жил И. Амосову строить 130-пушеч-ный корабль «Благодать». Это был самый большой для того времени линейный корабль. Глубокая теоре­тическая подготовка и практичес­кий опыт выдвинули Амосова в пер­вые ряды кораблестроителей Рос­сии конца XVIII — начала XIX ве­ков. Амосов первый перевел на рус­ский язык труд шведского корабле­строителя Чапмана «Исследование об истинном способе находить при­стойную площадь парусов линейных кораблей и через  посредство оной определять длину мачт и реев», и английского кораблестроителя Ни-кольсона «Рассуждения о произра­щении дубовых лесов». Адмирал-тейств-коллегия, вопреки обычным бюрократическим проволочкам, бы­стро отпечатала эти оба труда и разослала во все адмиралтейства России с указанием «о введении в употребление способов, изложенных в них». Особено ценным был пере­вод книги английского ученого-ко­раблестроителя Стакарда «О разбив­ке кораблей и судов вообще». Амо­сов не только добросовестно перевел, но и сопроводил этот труд собствен­ными комментариями, что облегчало пользование им в практике судо­строителей.

Электроход Б. С. Якоби.

В 1800 году Иван Петрович был произведен в корабельные мастера и назначен в «Новое адмиралтейст­во», созданное при открывшейся в С.-Петербурге новой судоверфи. Здесь он строит по проектам Ката-еанова 110-пушечный «Гавриил» и 74-пушечный «Селафаил». Корабли эти были одними из лучших в рус­ском флоте и пробыли в строю 17 лет.
Горячий патриот отечественно­го кораблестроения И. П. Амосов внимательно относился к ученикам. Он стремился привить им не только практические навыки, но и дать глубокие теоретические знания. Очень загруженный работой на су­доверфи он находил время для бе­сед и чтения лекций в старших классах Училища корабельной ар­хитектуры.
С назначением Амосова глав­ным инспектором Кронштадтского порта его талант достигает наивыс­шего расцвета. По его проектам строятся бриги «Меркурий» и «Фе­никс», корветы «Казань» и «Ариад­на», «Перун» и «Гермион», а в 1813 году был спущен на воду 110-пу­шечный корабль «Ростислав».
Математический расчет обводов подводной части корпуса этих ко­раблей значительно улучшил их мо­реходные качества и маневренность. К тому же они обладали особой прочностью и долговечностью.

Попов Александр Андреевич (1786—1859).

И. П. Амосов готовил шлюпы «Восток» и «Мирный» в кругосвет­ное плавание, установив на них до­полнительные крепления корпусов, обшил их «фальшивой» обшивкой, усилившей прочность корпуса, пере­конструировал рулевое устройство и сделал ряд других усовершенствова­ний. Он достраивал в 1832 году фрегат «Паллада», первым командиром которого был капитан-лейте­нант П. С. Нахимов (1802 — 1855). Фрегат «Паллада» был совершен­ным для того времени кораблем, длиной 52,7 метра, шириной 13,3 метра и вооруженным 52 ору­диями. Скорость хода составляла 12 узлов. В 1846 году после капи­тального ремонта и некоторых пере­делок корабль был подготовлен для кругосветного плавания. Осенью 1852 года он вышел из Кронштадта. Легендарный его поход увековечен в книге «Фрегат Паллада» знамени­тым русским писателем Иваном Александровичем Гончаровым. Он плавал на этом корабле в должнос­ти «секретаря при генерал-адъютан­те Путятине», а фактически для ве­дения летописи плавания и прото­колов во время переговоров с япон­скими представителями.
Иван Петрович и Осип Петро­вич не последние кораблестроители из династии Амосовых. Сын треть­его брата Амосовых, штурмана Афа­насия Петровича, — Иван Афанась­евич (1800—1878) стал знаменитым корабелом второй половины XIX века. Но о нем будет рассказано ниже.
Большой вклад в отечествен­ное кораблестроение внес Алек­сандр Андреевич Попов, родивший­ся в 1786 году в Астрахани в семье прапорщика корпуса флотских штурманов Андрея Даниловича По­пова.
С малых лет Саша Попов лю­бил мастерить модели кораблей, проявлял исключительные способ­ности к математике и рисованию. Когда ему исполнилось 11 лет, его определили в Петербургское училище корабельной архитектуры. Пре­подавателем корабельной архитек­туры в старших классах был уже известный тогда корабел Иван Пет­рович Амосов, в котором молодой Попов не чаял души. Иван Петро­вич обратил внимание на выдающи­еся способности Саши Попова и сде­лал его своим помощником в чте­нии курса. 2 января 1805 года был произведен первый выпуск учили­ща. Были выпущены два самых спо­собных и наиболее подготовленных воспитанника — 19-летний Алек­сандр Попов и 24-летний Иван Курочкин. Курочкина направили на Астраханскую судоверфь, где он по­строил много первоклассных кораб­лей.
Попова по рекомендации И. П. Амосова оставили в училище преподавать   корабельную   архитек­туру. Он любил преподавательскую работу, и все же не оставлял мечты самому проектировать и строить ко­рабли. И мечта его сбылась. В 1809 году он был командирован в распо­ряжение директора Главного адми­ралтейства — Василия Сарычева, который предоставил Попову боль­шую самостоятельность. В результа­те наблюдений и изучения опыта Попов заметил, что каждый мастер по-своему организует порядок рабо­ты при постройке корабля. Впослед­ствии он разработал 5 технических схем, на которых была расписана последовательность всех операций по сооружению 74-пушечного кораб­ля, начиная с подготовительных ра­бот и кончая спуском его на воду. Это дало возможность вести строи­тельство по графику, что сократило сроки пребывания корабля на ста­пеле, улучшило качество и удеше­вило его стоимость. Схемы эти были первой попыткой в истории мирово­го кораблестроения ввести строгую технологию при постройке судов. За них Александр Андреевич был награжден бриллиантовым, перст­нем.
В тот же год ему поручают раз­работать и построить 44-пушечный фрегат «Архимед» для официаль­ных походов царя Александра I. И с этим заданием Попов справился блестяще. Он не только разработал проект фрегата, но и подготовил тех­нологические схемы его строитель­ства. Позже под руководством вы­дающегося корабельного мастера Г. С. Исакова (1769—1843) Попов построил 74-пушечный корабль «Юпитер», а в 1813 году 110-пушеч-ный линкор «Лейпциг».
Неожиданно его назначают ин­женером Астраханского порта, где после смерти Петра I строительство кораблей резко сократилось, верфи, в сущности, бездействовали и при­ходили в состояние непригодности.
Отношения России с Персией в это время заметно ухудшились. Пер­сия, подогреваемая Англией, усили­вала свой флот на Каспийском мо­ре. Перед Поповым была поставлена задача возродить Каспийскую фло­тилию, отремонтировать корабли и построить новые.
И когда в 1820 году Попова отозвали в Петербург на новую должность, а на его место прибыл молодой кораблестроитель С. О. Бурачек — (1800—1876), Астраханская верфь успешно сооружала и ремон­тировала корабли. В 1821 году По­пова назначают директором Охтин­ской судоверфи. Здесь вместе со своим заместителем Стоке он проек­тирует и строит целую серию бое­вых парусных кораблей: 24-пушечный быстроходный бомбардирский корвет «Гремящий», 36-пушечный фрегат «Кастор», 64-пушечный ли­нейный корабль «Эммануил» и дру­гие. На «Эммануиле» был применен ряд новшеств, благодаря которым улучшились ходовые качества ко­рабля, в частности, уменьшилась подверженность его дрейфу.
Фрегат «Кастор» и линейный корабль «Эммануил» участвовали в Наваринском сражении 1827 года. В этом бою особенно отличился ли­нейный корабль «Азов», построен­ный в Архангельске. Он сжег два линейных корабля, три фрегата и один корвет турок. Матросы и офи­церы «Азова» проявили подлинный героизм. Среди офицеров корабля особенно отличились лейтенанты П. С. Нахимов и И. П. Бутенев, мичман В. А. Корнилов, гардема­рин В. И. Истомин. Линкором командовал капитан 1 ранга М. П. Лазарев (1788—1851), получивший за этот бой звание контр-адмирала «Азов» стал первым гвардейским кораблем русского флота. Отличился в этом бою и линейный корабль «Гангут» под командованием капи тана 2 ранга А. П. Авилова. Он уничтожил два турецких фрегата.
В 1824 году А. А. Попова назначают управляющим Новым адмиралтейством в Санкт-Петербург» Под его руководством верфь перестраивается для выпуска крупны кораблей и становится самой мощной и технически оснащенной стране.
Александр Андреевич внес большой вклад и в теоретические вопросы строительства кораблей. Его работы «Опыт спуска кораблей», а также «Математическое исследова­ние кривой прогрессики и обоснова­ние ее использования для вычерчи­вания теоретических чертежей ко­рабля» были рассмотрены в 1836 го­ду Кораблестроительным и Ученым комитетом, который записал, что Попов «в обоих сих произведениях трудов его доказал отличные по­знания в высшей теории великой науки кораблестроения».
Как «ученейшего кораблестро­ителя» Попова привлекали в раз­личные авторитетные комиссии, а затем он был назначен членом Морского ученого комитета. Алек­сандр Андреевич продолжает зани­маться любимым делом. Он проек­тирует целую серию кораблей, в том числе 120-пушечный линкор «Россия».

Таких мощных кораблей в стране еще не строилось. Поэтому Попов особенно тщательно разраба­тывает все детали. Во-первых, он потребовал на постройку этого ко­рабля сухой, выдержанный 3—4 го­да в закрытом помещении лес. Что­бы уберечь лес от преждевременно­го гниения, его пропитывали рыбь­им жиром. Все щели и соединения деталей были тщательно прошпак­леваны и смазаны специальной мастикой. Трюм был покрыт смо­лой, смешанной с толченым мелом. За успешное окончание строительст­ва «России» в 1839 году А. А. По­пову присваивают звание генерал-майора корпуса корабельных ин­женеров. Вся его деятельность ока­залась на высшем взлете волны па­русного флота, когда следующий шаг в судостроении привел к ка­чественно новым кораблям железа и пара.

Академик Якоби Борис Семенович (1801 — 1874).

Сын его Андрей Александро­вич Попов (1821 —1898) был в это время преуспевающим морским офицером в звании капитана 1 ран­га. Все прочили ему блестящую карьеру по линии командной, но Андрей Александрович решил про­должить дело отца. Он также стал выдающимся корабелом, но уже не парусного, а смешанного и парового флота. Характерной особенностью периода расцвета парусного флота является тесное содружество кора­белов с флотоводцами. Будучи боль­шими практиками в эксплуатации судов, адмиралы вносили ценные предложения в конструкции кораблей. Особенно много сделал адми­рал М. П. Лазарев.
К началу Крымской войны 1853 — 1856 годов крупные корабли, в частности линейные, достигли вер­шины своего совершенства как по прочности, маневренности, скорос­ти, так и вооружению. Русская ко­раблестроительная школа была на уровне мировых достижений, а по целому ряду технических вопросов, созданию новых типов кораблей и оружия значительно опережала За­падную Европу.
Военно-морской флот России был укомплектован кораблями, правда, в основном парусными, так как царское правительство не уде­ляло внимания строительству паро­вых военных кораблей. Среди круп­ных кораблей флота было немно­гим более 18% паровых, и то боль­шинство из них было переделано из торговых пароходов преимущест­венно с деревянными корпусами. Не­обходимо заметить, что в англий­ском флоте в это время больше по­ловины боевых кораблей были паро­выми.
Незадолго до войны известный русский ученый Борис Семенович Якоби первым в мире изобрел удар­ную и гальваноударную мины, с по­мощью которых во время войны было потоплено на Балтике несколь­ко кораблей англо-французской эскадры. Подрыв кораблей в откры­том море на не известном еще про­тивнику оружии произвел такой огромный эффект на Западе, что в течение всей войны корабли против­ника не появлялись в Финском за­ливе и вблизи наших балтийских берегов. На новейших парусных линей­ных кораблях были установлены изобретенные русским артиллерис­том Лехнером 68-фунтовые бомбические орудия, снаряды которых взрывались от удара и производили невиданные до тех пор разрушения, превращая корабли противника в пылающий костер.
Самыми сильными линейными кораблями на Черноморском флоте перед Крымской войной были одно­типные корабли «Двенадцать Апос­толов», «Париж», «Великий князь Константин», построенные на Нико­лаевской судоверфи выдающимся русским корабелом капитаном кор­пуса корабельных инженеров Степа­ном Ивановичем Черневским (1793—1868).
Проект 120-пушечного (факти­чески 130-пушечного) линейного ко­рабля «Двенадцать Апостолов» был разработан Черневским под руко­водством адмирала М. П. Лазарева. Эти корабли были трехдечными и развивали скорость хода до 12 уз­лов. На их нижней палубе размеща­лось 28 бомбических орудий систе­мы Лехнера, на других палубах — различные орудия меньших калиб­ров. По отделке и благородству ли­ний корпуса они вызывали восхи­щение не только у специалистов, но и у всех, кто их видел. Не слу­чайно великий маринист Айвазов­ский любил изображать их на сво­их полотнах.
Моряки любили флот и горди­лись своими кораблями. В письме адмиралу М. П. Лазареву капитан 1 ранга В. И. Истомин (1809—1855) писал, что' «...таких пятнадцать ко­раблей, как теперь в Черном море находятся, не представит ни одна из морских держав...»
Самым грандиозным морским сражением в Крымской войне был Синопский бой. Эскадра русских ко­раблей под командованием вице-ад­мирала П. С. Нахимова, крейсируя у Анатолийского побережья, 12 но­ября 1853 года обнаружила турец­кий флот в Синопской бухте. Нахи­мов решил войти в бухту двумя ко­лоннами и атаковать неприятеля. Сам он находился на новейшем 84-пушечном линейном корабле «Императрица Мария», построен­ном на Николаевской верфи корабе­лом И. С. Дмитриевым. Корабли турецкого флота и береговая артил­лерия открыли по русской эскадре ураганный огонь. Не обращая на огонь внимания, «Императрица Ма­рия» сблизилась с головным кораблем турок на 250 саженей, стала на якорь и правым бортом открыла огонь по флагманскому фрегату ту­рецкой эскадры. Вскоре фрегат вспыхнул факелом и вынужден был выброситься на мель. Огонь «Импе­ратрицы Марии» был перенесен на другой фрегат, который также заго­релся и выбросился на мелководье. Флагманский корабль Нахимова, выполнив под шквальным огнем сложный маневр, подавил берего­вую батарею противника. Один за другим факелами вспыхивали ту­рецкие корабли. Бомбические ору­дия «Парижа» и «Великого князя Константина» наносили огромные разрушения турецким кораблям. Так, например, линейный корабль «Великий князь Константин», сле­довавший за флагманским кораб­лем П. С. Нахимова, под ураганным огнем противника в течение пяти минут взорвал турецкую батарею и потопил фрегат. Хорошо стрелял и корабль «Три святителя». От его огня взлетел на воздух турецкий фрегат.
В Синопском бою флот Турции был уничтожен. Противник потерял около 3000 человек. В числе плен­ных оказались командующий турец­кой эскадрой вице-адмирал Осман-паша и его офицеры. Русс-кие моря­ки показали высокую боевую выуч­ку и преданность Родине. Подводя итоги сражения, П. С. Нахимов пи­сал в приказе: «...За хладнокров­ную и точную постановку своих су­дов по данной диспозиции во время сильного неприятельского огня, рав­но и за непоколебимую их храб­рость в продолжение всего дела, об­ращаюсь с признательностью к офи­церам за неустрашимое и точное исполнение ими своего долга, благо­дарю команды, которые дрались как львы».
Синопский морской бой был последним крупным сражением па­русного флота.
Разгром флота поставил Тур­цию в тяжелое положение. Англия и Франция, боясь капитуляции Тур­ции и тем самым усиления России на Ближнем Востоке, объявили вой­ну России, введя свои флоты в Чер­ное море. Тройное превосходство в кораблях англо-франко-турецкого флота заставило командование Чер­номорским флотом снять артилле­рию с кораблей, а корабли затопить у входа в Севастопольскую бухту. Началась знаменитая Севастополь­ская эпопея, о которой Лев Никола­евич Толстой писал: «Надолго оста- вит в России великие следы эта эпо­пея Севастопольская, которой геро­ем был народ русский».